сильнее нарастало мое
беспокойство. Но что самое удивительное, я больше не испытывала
страха перед всеми этими людьми, которые, что ни говори, были
страшноватой компанией. Внезапно мне пришло в голову, что
страха перед ними у меня нет по той причине, что я их очень
хорошо знаю. И доказательством для меня было то, как они сами
выразили словами поселившееся во мне странное, но уютное
чувство, что я вернулась домой.
Я отмела все эти мысли, едва успев их сформулировать, и
честно задумалась, а может, я психически неуравновешенна, и они
нашли способ сфокусироваться на этом и усугубить это состояние.
Я подвергла основательному систематическому анализу историю
моей семьи, пытаясь припомнить все, что могла слышать о случаях
психических заболеваний.
Была история с двоюродным дедом по линии матери, который с
библией в руках проповедовал на улицах. Кроме того, мой прадед
и дед покончили с собой соответственно в начале Первой и Второй
мировых войн, когда поняли, что для них все кончено. Одна из
моих бабушек пустила себе пулю в лоб, осознав, что утратила
былую красоту и привлекательность.
Мне нравилось верить, что будучи истинной внучкой всех
этих чокнутых, я унаследовала от них свое чувство
отчужденности. Я всегда считала, что чувство отчужденности
придает мне отвагу.
Эти жуткие мысли пробудили во мне такую тревогу, что я
выскочила из постели. Нервными рывками я высвободила тело из
одеяла. К своему полному изумлению я обнаружила, что одета в
тяжелую фланелевую ночную сорочку. На мне были шерстяные носки
до колен, митенки и толстый свитер. -- Должно быть, я заболела,
-- пробормотала я в замешательстве. -- Как бы я иначе могла
замерзнуть во всей этой одежде? -- Обычно я спала нагишом
независимо от климата.
Только теперь я заметила в комнате солнечный свет; он
проникал сквозь толстое, наполовину матовое оконное стекло. Я
не сомневалась, что меня разбудил бивший в глаза солнечный
свет. И мне совершенно необходимо было найти туалет. Опасаясь,
что в доме может не быть водопровода, я шагнула к открытой
раздвижной двери в противоположном конце комнаты, и само собой,
там находился чулан с накрытым крышкой ночным горшком.
-- Черт побери! Не могу же я делать свои дела в чулане! --
выкрикнула я.
Дверь открылась, и вошла Флоринда. -- Все в порядке, --
сказала она, обнимая меня. -- Во дворе есть уборная. Чулан --
это пережиток прошлого.
-- Как хорошо, что уже утро, -- засмеялась я. -- Никто не
узнает, что у меня не хватит духу пойти в уборную в темноте.
Флоринда как-то странно на меня посмотрела, потом отвела
глаза и наконец прошептала:
-- А с чего ты взяла, что сейчас утро?
-- Совсем недавно меня разбудило солнце, -- сказала я,
подходя к окну. Ничего не понимая, я уставилась в царившую
снаружи темноту.
Лицо Флоринды засветилось весельем. Казалось, она вполне
владела собой, но потом ее плечи задрожали от смеха, и она
указала на электролампу в светильнике, стоявшем за кроватью.
Свет лампы я приняла за солнечный.
-- А с чего ты взяла, что проснулась? -- спросила она.
Обернувшись, я посмотрела на нее и сказала:
-- Мне невыносимо захотелось в туалет.
Она взяла меня за руку и сказала: -- Пойдем-ка, я отведу
тебя в уборную, пока ты не оскандалилась.
-- Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, сплю я или
бодрствую, -- закричала я.
-- Ну и характер! -- воскликнула Флоринда, наклонив голову
так, что своим лбом коснулась моего. Ее глаза расширились. --
Ты сновидишь-наяву, -- добавила она, тщательно выговаривая
каждое слово.
Несмотря на нарастающую тревогу, я рассмеялась. Звук моего
смеха, разносясь по комнате, словно отдаленное эхо, рассеял мои
страхи. В этот момент меня больше не волновало, бодрствую я или
вижу сон. Все мое внимание сосредоточилось на том, чтобы
добраться до туалета.
-- Где здесь уборная? -- прорычала я.
-- Ты сама знаешь, где она, -- сказала Флоринда, сложив
руки на груди. -- И ты никогда не доберешься до нее вовремя,
если сама не пожелаешь там оказаться. Но не вздумай притащить
уборную к себе в кровать. Это называется ленивое сновидение,
самый верный способ намочить постель. Отправляйся в уборную
сама и сию же секунду.
К моему ужасу, попытавшись добраться до двери, я не смогла
этого сделать. Мои ноги не хотели