Флоринда Доннер

Шабоно (Часть 1)

держал овальную по форме деревяшку, в то время как Арасуве с

поразительной скоростью вращал между ладонями зажигательную палочку.

Воспламенившаяся древесная труха подожгла термитник, поверх которого уже был

набросан сухой хворост.

Ритими обжаривала личинок не больше минуты, пока листья пишаанси не

чернели и не становились ломкими.

Раскрыв один сверток, Этева послюнил указательный палец, обкатал его в

жареных личинках и преложил все это мне. -- Это вкусно, -- настаивал он,

видя, как я отворачиваюсь. Пожав плечами, он дочиста облизал палец.

Ритими с набитым ртом тоже взялась меня уговаривать снять пробу. -- Как

ты можешь говорить, что они тебе не нравятся, если ты их даже не пробовала?

Взяв двумя пальчиками сероватую, еще теплую личинку, я положила ее в рот.

Они ничем не отличаются от улиток, говорила я себе, или от жареных устриц.

Но когда я попыталась проглотить личинку, она прилипла к языку.

Вынув ее изо рта, я подождала, пока наберется достаточно слюны и

проглотила личинку, словно пилюлю. -- По утрам я не ем ничего, кроме

бананов, -- заявила я Этеве, подсунувшему мне сверток с личинками.

-- Ты же работала на огороде, -- сказал он. -- Тебе надо поесть. Когда

нет мяса, вполне сойдет и такое. -- И он напомнил, что мне нравились муравьи

и сороконожки, которыми он меня иногда угощал.

При виде его полного надежды лица у меня не хватило духу сказать, что

они мне нисколечко не нравились, хотя сороконожки и напоминали по вкусу

хорошо прожаренные кусочки овощей. С трудом пересилив себя, я проглотила еще

несколько жареных личинок.

Следом за мужчинами мы с Ритими двинулись через лес к реке. Плескаясь в

воде, ребятишки пели песню про тапира, который упал в глубокий омут и

утонул. Мужчины и женщины растирались листьями; их тела гладко и золотисто

блестели на солнце. Сверкающие капли на кончиках темных волос играли в его

лучах, как алмазные бусины.

Старая Хайяма жестом велела мне сесть рядом с ней на большом валуне у

края воды. Подозреваю, что я стала предметом особых забот бабки Ритими, и та

сочла делом своей чести во что бы то ни стало меня откормить. Хайяма пеклась

о том, что бы мне всегда было чем перекусить в любое время дня, впрочем, как

и всем детям в шабоно, которых хорошо кормили, чтобы они росли крепкими и

здоровыми.

Она всячески потакала моей неутолимой страсти к сладостям. Стоило

кому-нибудь найти сладкий густой светлый мед нежалящих пчел, -- а только

такой и давали детям, -- как старая Хайяма заботилась о том, чтобы мне дали

хотя бы попробовать. Если в шабоно приносился мед от черных жалящих пчел,

Хайяма тоже добывала для меня кусочек.

Таким медом лакомились только взрослые, так как, по мнению Итикотери, у

детей он может вызвать тошноту и даже смерть. В то же время Итикотери

считали, что не будет никакой беды, если я буду есть оба вида, поскольку они

никак не могли для себя решить, взрослая я или ребенок.

-- Съешь вот это, -- предложила мне Хайяма несколько плодов сопаа. Эти

зеленовато-желтые плоды были величиной с лимон. Я разбила их камнем (пытаясь

на манер Итикотери разгрызать плоды и орехи, я уже сломала зуб) и высосала

сладкую белую мякоть, выплюнув коричневые семечки. Липкий сок склеил мне

пальцы и рот.

Маленькая Тешома забралась ко мне на спину, а на голову водрузила

ручную обезьянку-капуцина, с которой не расставалась ни днем, ни ночью.

Зверек обвил мне шею длинным хвостом так крепко, что я чуть не задохнулась.

Одна мохнатая лапка вцепилась в мои волосы, а другая замельтешила перед

лицом, стараясь выхватить у меня плод. Боясь проглотить обезьяньи шерстинки

и вместе с ними вшей, я попыталась стряхнуть зверька. Но Тешома и ее

любимица радостно завопили, решив, что я с ними играю. Тогда, опустив ноги в

воду, я попробовала стащить через голову майку. От неожиданности девочка и

обезьянка отскочили в сторону.

Ребятишки повалили меня на песок и сами плюхнулись рядом. Хихикая, они

один за другим стали прохаживаться у меня по спине, а я полностью предалась

благостному ощущению маленьких прохладных ступней на моих наболевших мышцах.

Напрасно я пыталась уговорить женщин помассировать мне шею, плечи и спину

после многочасовой работы на огородах. Как бы я ни старалась показать им,

что это хорошо для тела, они давали мне понять, что хотя им и нравятся эти