Флоринда Доннер

Шабоно (Часть 2)

безвольно лежали на коленях в

жесте полнейшего отчаяния. Всякий раз, поднимая на меня глаза, она

заливалась слезами.

Тешома, казалось, никак не реагировала на мои хлопоты. Что если у нее

не простуда, а что-то другое? Что если ей станет хуже? Уверенность моя

заколебалась, и я с таким жаром стала бормотать молитвы за нее, с каким не

молилась с самого детства. Подняв глаза, я натолкнулась на взгляд Ирамамове.

Он был встревожен, словно понимал сумятицу противоречивых влияний,

одолевающих меня в эту минуту, -- колдовства, религии и страха. Затем с

прежней решимостью он стал петь дальше.

К нам присоединился старый Камосиве, присев на корточки у очага.

Предрассветная прохлада еще не вползла в хижину, но сам по себе горящий

огонь заставил его инстинктивно придвинуться к нему поближе. Он тоже завел

тихую песню. Его журчащий голос успокоил меня; он, казалось, принес с собой

голоса ушедших поколений.

Дождь, поначалу решительно и энергично забарабанивший по пальмовой

крыше, затем ослабел до легкой измороси, которая погрузила меня в какое-то

оцепенение.

Уже почти светало, когда Тешома заметалась в гамаке, нетерпеливо срывая

мокрые куски одеяла и обернутые вокруг нее пальмовые листья. Широко раскрыв

глаза от удивления, она села и улыбнулась старому Камосиве, Ирамамове и мне,

сгрудившимся у ее гамака. -- Я хочу пить, -- сказала она и одним глотком

выпила всю поданную воду с медом.

-- Она поправится? -- неуверенно спросила Ритими.

-- Ирамамове заманил ее душу обратно, -- сказала я. -- А горячая вода

переломила ее лихорадку. Теперь ей нужно только тепло и спокойный сон.

Я вышла на поляну и распрямила затекшие ноги.

Опирающийся о палку старый Камосиве тесно прижал локти к груди, чтобы

сохранить тепло. Он был похож на ребенка. Ирамамове остановился рядом со

мной по дороге в свою хижину. Не было сказано ни слова, но я точно знала,

что мы пережили момент абсолютного взаимопонимания.

Глава 22

Едва заслышав приближающиеся шаги, Тутеми знаком велела мне пригнуться

к покрытым плесенью листьям тыквенной лианы. -- Это отряд, уходивший в

набег, -- шепнула она. -- Женщинам не полагается видеть, с какой стороны

возвращаются воины.

Не в силах совладать с любопытством, я потихоньку встала на ноги.

Вместе с мужчинами шли три женщины, одна из них была беременна.

-- Не смотри, -- взмолилась Тутеми, потянув меня вниз. -- Если увидишь

тропу, по которой возвращались участники набега, тогда тебя захватят враги.

-- До чего же все-таки украшают мужчин эти яркие перья, которые

струятся с их наручных повязок, да еще эта сплошная раскраска пастой оното,

-- сказала я и тут же в смятении заметила: -- Но Этевы среди них нет! Как

по-твоему, его не могли убить? -- Тутеми ошеломленно уставилась на меня. Без

малейшего намека на нервозность она чуть отвела в сторону широкие листья

лианы, чтобы взглянуть на удаляющиеся фигуры. На ее встревоженном лице

вспыхнула улыбка, и она схватила меня за руку. -- Смотри, вон Этева. -- И

она притянула к себе мою голову, чтобы я тоже увидела. -- Он, унукаи.

Далеко позади всех медленно тащился Этева, ссутулив плечи, словно под

тяжестью невидимого груза. На нем не было ни украшений из перьев, ни

раскраски. Лишь короткие тростниковые палочки были продеты в мочки его ушей

и такие же тростинки браслетами были повязаны на обоих запястьях.

-- Он что, болен? -- Нет. Он унукаи, -- восхищенно ответила она. -- Он

убил Мокототери.

Не в состоянии разделить радость Тутеми, я лишь уставилась на нее в

немом изумлении. Потом, почувствовав, что вот-вот расплачусь, отвела глаза в

сторону. Мы подождали, пока Этева скроется из виду, и неторопливо

направились в шабоно.

Услышав приветственные крики вышедших из хижин жителей деревни, Тутеми

ускорила шаг. В окружении ликующих Итикотери посреди поляны гордо стояли

участники набега. Отвернувшись от мужа, самая младшая жена Арасуве подошла к

трем пленным женщинам, которых радостные приветствия обошли стороной. Они

молча стояли в некотором отдалении, не сводя настороженных взглядов с

приближающейся к ним женщины Итикотери.

-- Раскрасились оното -- какая гадость! -- завопила жена Арасуве. --

Чего же еще ждать от женщины Мокототери? Вы что, думаете, что вас пригласили