Петр Демьянович Успенский

В поисках чудесного. Фрагменты неизвестного учения

он очень мало

знает и очень мало понимает. Предположим, что в результате месяца

напряженных мучений он развивает в себе некоторую энергию, некоторую

субстанцию, производящую внутри него известные перемены. Он делает это

абсолютно слепо, с закрытыми глазами, не зная ни цели, ни методов, ни

результатов, а просто подражая другим.

'Монах немного лучше знает, что ему нужно. Он руководствуется

религиозным чувством, традицией, желанием достигнуть спасения; он верит

своему учителю, который говорит ему, что нужно делать, верит, что его усилия

и жертвы 'угодны Богу'. Предположим, что, благодаря неделе поста и

непрерывной молитвы, лишений и так далее, он может достигнуть того, что

факир развивает в себе, подвергаясь мучениям в течение месяца.

'Йогин знает гораздо больше. Он знает, чего хочет, знает, зачем ему это

нужно, как оно может быть приобретено. Он знает, например, что для его цели

необходимо создать внутри себя некоторую субстанцию, знает, что эту

субстанцию можно выработать в один день при помощи известного рода

умственных упражнений и сосредоточения сознания. Поэтому он удерживает свое

сознание на этих упражнениях целый день, не позволяя себе ни одной

посторонней мысли - и получает то, что ему нужно. Таким образом, йогин

тратит на ту же самую вещь всего один день в сравнении с месяцем,

затраченным факиром, и неделей, затраченной монахом.

'А на четвертом пути знание еще более точно и совершенно. Человек,

следующий по четвертому пути, знает вполне определенно, какие субстанции

необходимы для его целей, и знает, что эти субстанции можно произвести в

теле при помощи месяца физических страданий, недели эмоционального

напряжения и дня умственных упражнений. Но он знает и другое: что их можно

ввести в организм извне, если известен способ, как это сделать. И вот,

вместо того, чтобы тратить день на упражнения, как йогин, неделю на молитвы,

как монах, или месяц на самоистязание, как факир, он просто приготавливает

маленькую пилюлю, которая содержит все нужные субстанции, и глотает ее;

таким путем, не теряя времени, он получает требуемые результаты.'

'Следует отметить, - заключил Гурджиев, - что кроме этих истинных и

законных путей существуют искусственные пути, которые дают только временные

результаты; есть ложные пути, которые могут даже дать постоянные результаты,

но сами результаты будут ложными. И на этих путях человек тоже ищет ключ к

четвертой комнате и иногда находит его. Однако до сих пор неизвестно, что

именно он находит в этом случае в четвертой комнате.

'Бывает и так, что дверь в четвертую комнату открывают искусственно,

при помощи отмычки. В обоих этих случаях комната может оказаться пустой.'

На этом Гурджиев закончил свою беседу.

Во время одной из последующих бесед мы опять коснулись допроса о путях.

- Для человека западной культуры, - сказал я, конечно, трудно поверить

и принять идею, что невежественный факир, наивный монах или удалившийся от

жизни йогин могут идти по пути эволюции, тогда как образованный европеец,

вооруженный 'точным знанием' и самыми последними методами исследования, не

имеет никакого шанса и движется по кругу, из которого нет выхода.

- Да, это так, потому что люди верят в прогресс и культуру, - ответил

Гурджиев. - Не существует никакого прогресса. Все осталось таким же, каким

было тысячи и десятки тысяч лет назад. Меняется внешняя форма, сущность не

меняется. Человек остается таким же, каким был. 'Цивилизованные' и

'культурные' люди живут совершенно так же, теми же интересами, что и самые

невежественные дикари. Современная цивилизация основывается на насилии,

рабстве и красивых словах. Но все прекрасные фразы о 'прогрессе' и

'цивилизации' - это всего лишь слова.

Конечно, сказанное произвело на нас очень глубокое впечатление, потому

что говорилось в 1916 году, когда самые последние достижения 'цивилизации' в

форме невиданной доселе войны продолжали развиваться и расти, втягивая в

свою орбиту новые и новые миллионы людей.

Я вспомнил, как за несколько дней до этой беседы увидел на Литейном

проспекте два огромных грузовика высотой до второго этажа, набитые новыми,

некрашеными деревянными костылями. По. какой-то причине эти грузовики