Петр Демьянович Успенский

В поисках чудесного. Фрагменты неизвестного учения

сознание.'

Я не могу утверждать, что все сказанное о сознании сразу же стало для

меня ясным. Но одна из последующих бесед объяснила мне принципы, на которых

основывались доводы Гурджиева.

Как-то случилось, что в начале встречи Гурджиев задал вопрос, на

который должны были по очереди ответить все присутствующие. Вопрос был

таков: 'Какую вещь, замеченную при самонаблюдении, вы считаете самой

важной?'

Некоторые из присутствующих сказали, что во время попыток

самонаблюдения они с особой силой ощутили поток непрерывно текущих мыслей,

остановить который оказалось невозможно. Другие говорили о трудности

различения работы одного центра от работы другого. Я, видимо, не совсем

понял вопрос или отвечал на свои собственные мысли, потому что сказал, что

больше всего меня в данной системе поразила ее целостность, напоминающая

целостность 'организма', связи каждого из ее элементов с другими, а также

совершенно новое значение слова 'знать', которое подразумевает не только

идею познания той или иной вещи, но и связь между ней и остальными

элементами.

Гурджиева наши ответы явно разочаровали. Знакомый с его поведением в

подобных обстоятельствах, я понимал, что он ожидает от нас указания на нечто

определенное, что мы или просмотрели, или не сумели Понять.

- Никто из вас не заметил самой важной вещи, на которую я обратил ваше

внимание, - сказал он. - Иначе говоря, никто из вас не заметил, что вы не

помните себя (эти слова он особо подчеркнул). Вы не чувствуете себя, вы не

осознаете себя. В вас 'что-то наблюдает' - совершенно так же, как 'что-то

говорит', 'думает', 'смеется'. Вы не чувствуете: 'Я наблюдаю', 'Я замечаю',

'Я вижу'. У вас по-прежнему что-то 'заметно', 'видно'... Чтобы по-настоящему

наблюдать себя, человек в первую очередь должен помнить себя (эти слова он

опять подчеркнул). Старайтесь вспомнить себя, когда вы наблюдаете за собой,

и позднее расскажите мне о результатах. Только те результаты будут иметь

какую-то ценность, которые сопровождаются вспоминанием себя. Иначе вы сами

не существуете в своих наблюдениях. А чего стоят в таком случае все ваши

наблюдения?

Эти слова Гурджиева заставили меня о многом подумать. Мне показалось,

что они дают ключ ко всему, что он говорил прежде о сознании. Но я решил не

делать никаких выводов, а стараться вспоминать себя во время самонаблюдения.

Самые первые попытки показали мне, насколько это трудно. Вспоминание

себя не дало никаких результатов, кроме одного: оно показало мне, что в

действительности мы никогда себя не помним.

- Чего же вам еще нужно? - сказал Гурджиев. - Это очень важное

заключение. Люди, которые знают это (он произнес эти слова с ударением), уже

знают многое. Вся беда в том, что на самом деле никто этого не знает. Если

вы спросите человека, помнит ли он себя, он, конечно, ответит утвердительно.

Если вы скажете ему, что он не помнит себя, он или рассердится, или сочтет

вас полнейшим глупцом. На этом основана вся жизнь, все человеческое

существование, вся человеческая слепота. Если человек по-настоящему знает,

что он не помнит себя, он уже близок к пониманию своего бытия.

Все, что сказал Гурджиев, все, что я продумал сам, особенно то, что

показали мне попытки вспомнить себя, вскоре убедило меня в том, что я

столкнулся с совершенно новой проблемой, на которую не обратили пока

внимания ни наука, ни философия.

Но прежде чем делать выводы, я попробую описать свои попытки

вспоминания себя. Первое впечатление состояло в том, что попытки вспомнить

себя, говорить: 'Я иду, я делаю', постоянно ощущать это 'Я' - останавливают

мысль. Когда я ощущал 'Я', мне нельзя было ни думать, ни разговаривать; даже

ощущения становились затуманенными. Кроме того, вспоминать себя подобным

образом можно в течение очень короткого времени.

Ранее я проделал несколько опытов приостановки мысли по методам,

упоминаемым в книгах о практике йоги. Такое описание имеется, например, в

книге Эдварда Карпентера 'От Адамова Пика до Элефанты', хотя оно довольно

общо. Мои первые попытки вспоминать себя напомнили мне как раз эти опыты.

Фактически все было тем же самым - с той только разницей, что при остановке

сознания и мыслей внимание полностью поглощено усилиями не допускать