Петр Демьянович Успенский

В поисках чудесного. Фрагменты неизвестного учения

полурелигиозного характера являлись определенно конфессиональными по своему

тону. Меня эти школы не привлекали главным образом из-за того, что если бы я

искал религиозный путь, я мог бы найти его в России. Другие школы были

слегка сентиментального морально-религиозного типа с налетом аскетизма, как,

например, школы учеников или последователей Рамакришны. С этими школами были

связаны прекрасные люди; но я чувствовал, что они не обладают истинным

знанием. Так называемые 'школы йоги' основывались на обретении состояния

транса; на мой взгляд, они приближались по своей природе к 'спиритизму', и я

не мог им доверять: все их достижения были или самообманом, или тем, что

православные мистики (я имею в виду русскую монашескую литературу) называют

'прелестью' или 'искушением'.

Существовал еще один тип школ, с которыми я не смог установить контакт,

но о которых слышал. Эти школы обещали очень многое, однако и очень многого

требовали. Они требовали всего сразу. Мне пришлось бы остаться в Индии и

отбросить мысли о возвращении в Европу, отказаться от собственных идей и

планов, идти по дороге, о которой я не мог ничего узнать заранее. Эти школы

меня весьма интересовали, а люди, которые соприкасались с ними и

рассказывали мне о них, явно отличались от людей обычного типа. Но все-таки

мне казалось, что должны существовать школы более рационального вида, что

человек имеет право - хотя бы до определенного пункта - знать, куда он идет.

Одновременно с этим я пришел к заключению, что какое бы название ни

носила школа - оккультная, эзотерическая или школа йоги, - она должна

находиться на обычном физическом плане, как и всякая иная школа, будь то

школа живописи, танцев или медицины. Я понял, что мысль о школах на 'ином

плане' есть просто признак слабости, свидетельство того, что место подлинных

исканий заняли мечты. И я понял тогда, что такие мечты - одно из главных

препятствий на нашем пути к чудесному.

По дороге в Индию я строил планы дальнейших путешествий. На сей раз я

хотел начать с мусульманского Востока, главным образом, с русской Средней

Азии и Персии. Но ничему этому не суждено было свершиться.

Из Лондона через Норвегию, Швецию и Финляндию я прибыл в Петербург, уже

переименованный в Петроград и полный спекуляции и патриотизма. Вскоре я

уехал в Москву и начал редакторскую работу в газете, для которой писал

статьи из Индии. Я пробыл там около полутора месяцев, и к этому времени

относится небольшой эпизод, связанный со многим, что произошло впоследствии.

Однажды, подготавливая в редакции очередной номер, я обнаружил заметку

(кажется, в 'Голосе Москвы'), где упоминалось о сценарии балета 'Борьба

магов', который, как утверждала газета, принадлежал некоему 'индийцу'.

Действие балета должно происходить в Индии и дать полную картину восточной

магии, включая чудеса факиров, священные пляски и тому подобное. Мне не

понравился излишне самоуверенный тон заметки, но, поскольку индийские авторы

балетных сценариев были для Москвы редкостью, я вырезал ее и поместил в

своей газете, дополнив словами, что в балете будет все, чего нельзя найти в

настоящей Индии, но что путешественники жаждут там увидеть.

Вскоре после этого, в силу различных обстоятельств, я оставил работу в

газете и уехал в Петербург.

Там, в феврале и марте 1915 года, я прочел публичные лекции о своих

путешествиях по Индии под названием 'В поисках чудесного' и 'Проблема

смерти'. Лекции должны были послужить введением в книгу, которую я собирался

написать о своих путешествиях; я говорил в них, что в Индии 'чудесное' ищут

не там, где нужно, что все обычные пути здесь бесполезны, что Индия охраняет

свои сокровища гораздо лучше, чем мы это предполагаем. Однако 'чудесное' там

действительно существует, на что указывают многие вещи, мимо которых люди

проходят, не понимая их скрытого смысла, не зная, как к ним подойти. Здесь я

опять-таки имел в виду 'школы'.

Несмотря на войну, мои лекции вызвали значительный интерес. На каждой

из них в Александровском зале Петербургской городской думы собиралось более

тысячи человек. Я получил много писем, со мной приходили повидаться люди, и

я почувствовал, что на основе 'поисков чудесного' можно объединить немало

людей, неспособных более разделять общепринятые формы лжи и жить во лжи.