Петр Демьянович Успенский

В поисках чудесного. Фрагменты неизвестного учения 3

- Сознательность

материи. - Степени ее разумности. - Машины из трех, двух и одной частей.

Человек состоит из человека, овцы и червя. - Классификация всех живых

существ по трем признакам: что они едят, чем дышат, в какой среде живут. -

Возможность изменения пищи человека. - 'Диаграмма всего живого'. - Гурджиев

последний раз покидает Петербург. - Интересное событие: 'преображение' или

'пластика'? - Впечатления журналиста о Гурджиеве. - Падение Николая II. -

'Конец русской истории'. - Планы выезда из России. - Весть от Гурджиева. -

Продолжение работы в Москве. - Дальнейшее изучение диаграмм и идеи космосов.

- Развитие идеи о том, что 'время - это дыхание'. - Ее отношение к человеку,

Земле, Солнцу, крупным и мелким клеткам. - Построение 'таблицы времени' в

разных космосах. - Три космоса, взятые вместе, включают в себя все законы

вселенной. - Применение идеи космосов к внутренним процессам в человеческом

организме. - Жизнь молекул и электронов. - Меры времени в различных

космосах. - Применение формулы Минковского. - Отношение разных видов

'времени' к центрам человеческого тела. - Отношение к высшим центрам.

'Космические отношения времени' в гностической и индийской литературе. -

'Если хотите отдохнуть, приезжайте ко мне'. Поездка к Гурджиеву в

Александрополь. - Как укрепить чувство 'я'? - Кратковременное возвращение в

Москву и Петербург. - Послание тамошним группам. - Возвращение в Пятигорск.

- Группа из двенадцати человек собралась в Ессентуках.

К этому времени, т.е. к ноябрю 1916 года, положение дел в России начало

принимать весьма мрачный характер. До тех пор мы, во всяком случае,

большинство из нас, каким-то чудом сохраняли здравое отношение к 'событиям'.

Теперь же 'события' подступали все ближе и ближе к нам, затрагивали каждого

из нас лично, и мы более не могли не замечать их.

В мою задачу никоим образом не входит описание или анализ того, что

происходило. Вместе с тем. это столь значительный период, что полностью

избежать каких-либо упоминаний о том, что совершалось вокруг нас,

невозможно; иначе пришлось бы допустить, что я ослеп и оглох. Кроме того,

вряд ли что могло дать такой материал для изучения 'механичности' (т.е.

полного и совершенного отсутствия какого бы то ни было элемента воли), как

наблюдение событий этого периода. Некоторые из них казались или могли

казаться зависящими от чьей-то воли; но даже это было иллюзией; на самом

деле никогда еще не было так очевидно, что все случается, что никто ничего

не делает.

Во-первых, каждому, кто мог и хотел видеть, было ясно, что война идет к

концу, что она кончается сама по себе в силу глубокого внутреннего

утомления, в силу хотя и неясного, но прочно укоренившегося осознания

бессмысленности всего этого ужаса. Теперь никто не верил ничьим словам.

Любого рода попытки гальванизировать войну не могли ни к чему привести. В то

же время нельзя было ничего остановить, и все разговоры о необходимости

продолжать войну или прекратить ее просто указывали на бессилие

человеческого ума, на его неспособность понять даже свою беспомощность.

Во-вторых, было ясно, что близится крах. Было также очевидно, что никто не

способен ничего остановить, предотвратить события или направить их по

безопасному руслу. Все совершалось единственно возможным способом и не могло

совершаться иначе. В то время меня особенно поражала позиция

профессиональных политиков левого направления, которые до того играли

пассивную роль, а теперь готовились перейти к активной. Выражаясь точно, они

оказались самыми слепыми, самыми неподготовленными и неспособными понять,

что они действительно делают, куда идут, что готовят - даже для самих себя.

Я так хорошо помню Петербург в последнюю зиму его жизни. Кто же мог

думать, даже предполагая самое худшее, что это была его последняя зима? Но

слишком многие ненавидели этот город и боялись его, и дни его были сочтены.

Наши встречи продолжались. В течение последних месяцев 1916 года

Гурджиев не приезжал в Петербург, но несколько членов нашей группы ездили в

Москву и привезли оттуда новые диаграммы и некоторые записи, сделанные

учениками Гурджиева по его указаниям.

В это время в наших группах появилось много новых людей; и хотя было