Петр Демьянович Успенский

В поисках чудесного. Фрагменты неизвестного учения 3

не изучив всевозможных подделок и

подражаний, нельзя было начинать изучение явлений сверхнормального

характера. Человек только тогда сумеет отличить в этой сфере действительное

от ложного, когда он будет знать все приемы обмана и сумеет воспроизводить

их самостоятельно. Гурджиев добавил, что практическое изучение этих

'психических фокусов' само по себе является упражнением, которое нельзя

ничем заменить, ибо оно прекрасно развивает некоторые свойства: остроту

наблюдения, внимательность, а также другие свойства, для обозначения которых

в обычной психологии нет терминов, но которые даются в развитии.

Однако главную часть начатой работы составляли ритмические движения под

музыку и тому подобные странные пляски, что впоследствии привело к

воспроизведению некоторых упражнений дервишей. Гурджиев не объяснял своих

целей: но, согласно тому, что он говорил ранее, можно было понять, что

результатом этих упражнений будет контроль над физическим телом.

В дополнение к упражнениям, пляскам, гимнастике, беседам, лекциям и

домашней работе был организован особый труд для лиц, не имевших средств к

существованию.

Помню, что когда мы уезжали из Александрополя. Гурджиев взял с собой

ящик шелковой пряжи: он сказал мне, что дешево купил этот шелк оптом. Шелк

путешествовал вместе с ним. Когда наши люди собрались в Ессентуках, Гурджиев

раздал шелк женщинам и детям, чтобы они наматывали его на звездообразные

картонки, которые изготовлялись также у нас в доме. Затем некоторые из наших

людей, обладавшие коммерческим талантом, продавали этот шелк лавочникам в

Пятигорске, Кисловодске и в самих Ессентуках. Надо помнить, что это было за

время. Никаких товаров совершенно не было: магазины стояли пустыми: и шелк

буквально рвали из рук, потому что достать такие вещи, как шелк. ситец и

тому подобное, было невероятно трудно. Эта работа продолжалась в течение

двух месяцев и давала нам надежный и регулярный доход, который не шел ни в

какое сравнение с первоначальной ценой шелка.

В обычные времена колония, подобная нашей, не смогла бы просуществовать

в Ессентуках, да, пожалуй, и нигде в России Мы возбудили бы любопытство,

привлекли бы к себе внимание, появилась бы полиция, несомненно, возникли бы

какие-нибудь скандалы; нам, разумеется, приписали бы политические или

какие-нибудь сектантские или аморальные тенденции. Так уж устроены люди: они

непременно осуждают то, что им непонятно. Но в 1918 году те, кто могли бы

нами заинтересоваться, были заняты спасением собственных шкур от

большевиков: а большевики не были еще настолько сильны, чтобы интересоваться

жизнью частных лиц или деятельностью частных организаций, не имевших прямого

политического характера. Понимая это, многие интеллигенты, уехавшие в то

время из столицы и волей судьбы оказавшиеся в Минеральных Водах,

организовали множество групп и рабочих объединений, так что никто не обращал

на нас никакого внимания.

Однажды, во время общей вечерней беседы Гурджиев сказал, что нам нужно

придумать какое-то название для нашей колонии и вообще как-то ее узаконить.

Дело происходило в период Пятигорского большевистского правительства.

- Придумайте что-нибудь вроде 'содружества' - и в то же время 'своим

трудом' и 'интернациональный', - сказал Гурджиев. - В любом случае они

ничего не поймут; но им необходимо дать нам какое-нибудь название.

Мы принялись по очереди предлагать разные наименования.

Два раза в нашем доме устраивались публичные лекции, на которые

приходило довольно много народу. Один или два раза мы устроили демонстрацию

подражания психическим феноменам: эти демонстрации оказались не очень

успешными, так как наша публика довольно плохо подчинялась требованиям

опыта.

Но мое личное положение в работе Гурджиева начало меняться. За целый

год что-то накопилось, и я постепенно увидел, что есть много вещей, которые

я не могу понять, и что мне нужно уйти.

После всего, что я до сих пор написал, это может показаться странным и

неожиданным: но все накопилось постепенно. Я писал, что с некоторого времени

начал разделять Гурджиева и его идеи. В идеях я не сомневался. Наоборот, чем

больше я о них думал, чем глубже в них входил, тем более высоко ценил, тем

лучше понимал их значительность. Но я начал сильно сомневаться в том, что