Петр Демьянович Успенский

Совесть: поиск истины (Часть 1)

усилие, чтобы добиться

непрерывности, избежать искажения и приукрашивания идей Успен-

Совесть: поиск истины

ского. Почти в каждом случае комментарии Успенского записаны на слух.

Конечно, необходимо помнить, что встречи, из записей которых сделана эта

книга, происходили в течение периода около 30 лет, и что в течение этих лет

Успенский расширял, углублял и очищал свои мысли. Вдобавок полное понимание

некоторых терминов, используемых в этих очерках, зависит от знания

'специального значения слов в системе Четвертого пути, которой учил '. Люди,

желающие получить более глубокое представление о философии Успенского и

лучше разобраться в значении определенных терминов, используемых в этой

книге, могут начать с этой работы и идти дальше к его более объемным книгам,

включая 'Новую модель вселенной', 'В Поисках чудесного: фрагменты

неизвестного учения' и 'Психология возможной эволюции человека'

(публикованная после смерти Успенского, эта книга содержит тексты лекций,

который читались 'новым людям' на встречах Успенского в течение четырех --

шести месяцев вступительного процесса. Было сказано, что чтение этих работ

'существенно ... для любого серьезного изучения идей'. Несмотря на

предыдущие предостережения, непрофессиональному читателю не стоит колебаться

браться за содержащиеся здесь пять работ, потому, что многое в них

предназначено для понимания человека, который смутно осознает, что

существует нечто большее, чем обнаруживается в скучных стереотипах

повседневной жизни. Ему ничего не остается сделать, как ответить на часто

появляющиеся на ранних страницах 'Памяти ' слова Успенского:

'У человека есть случайные моменты самосознания, но он не имеет

никакого управления над ними. Они приходят и уходят сами по себе,

контролируемые обстоятельствами и случайными ассоциациями или эмоциями.

Возникает вопрос: возможно ли приобрести контроль над всеми этими

мимолетными моментами сознательности, для того, чтобы вызывать их чаще и

поддерживать их дольше или даже сделать их постоянными?'. Конечно, со

времени второй мировой войны отмечается постоянный рост массового интереса к

изучению сознания, но не в том смысле, как оно определено медицинскими

науками, а как осознанность и восприятие мира, лежащего выше и ниже нашего

опыта. Особенно в последние двадцать лет мы увидели появление различных

техник, направленных на поднятие уровня сознания или 'бытия', начиная от

практик, использующих наркотики, до целиком или частично основанных на

древних восточных религиях. Вдобавок повсюду так называемые 'официальные'

науки принялись изучать области, когда-то относившиеся к оккультизму:

экстрасенсорное восприятие, психологические феномены, четвертое и иные

измерения, биологическая обратная связь, телепатия и другие предметы,

которые когда-то рассматривались как область предсказателей и шарлатанов.

Можно сказать, что весь сегодняшний мир приходит к

8

П. Д. Успенский

наблюдению, сделанному четыреста лет назад в 'Гамлете': 'На земле и в

небесах, Горацио, есть больше вещей, чем может быть выдумано в твоей

философии'. Именно по этим причинам сегодняшний день подходит для

переиздания этих пяти книг. Сейчас время возрождения интереса к П. Д.

Успенскому и другим философам, которые были вне основного потока. Время тех,

кто давно сказал, что есть знание, которое недоступно обычным людям, но

которое где-то существует и колу-то принадлежит', бумаги Успенского,

хранящиеся в Коллекции рукописей и архивов библиотеки Польского университета

(мемориальная коллекция работ П. Д. Успенского была открыта для ученых на

большой выставке в октябре 1978 года) доказывают очевидность факта: П. Д.

Успенский и 'его люди' искали способ достижения этого высшего знания задолго

до того, как это было модно или даже приемлемо делать. Следование Четвертому

Пуги не требовало ни денежных вкладов, ни приема наркотиков, ни даже

рабского принятия утверждений, сделанных самим Успенским. 'На самом деле, --

вспоминает один из участников его круга, -- он просил нас не принимать

никаких идей, которые не могуг быть проведены на практике'. Необходима была

готовность принять свою собственную механичность и недостаток единого