Петр Демьянович Успенский

Tertium organum (Часть 1)

видами интуиции,

особенно сильно проявляющимися у животных, у дикарей, у которых не развито

логическое мышление, и у всех людей в те моменты, когда не действует

способность логического размышления.

Низшие виды интуиции образуются из слияния простых эмоций с

представлениями.

Высшие виды интуиции образуются из слияния высших сложных эмоций с

понятиями и идеями.

И если первые слова ребенка, выражающие представления, являются чем-то

высшим по отношению к мяуканью кошки, выражающему ощущение, то и по

отношению к нашим словам и к обыденной речи должно явиться нечто высшее. Это

высшее мы видим в искусстве: в художественных символах и аллегориях, в

'образах' и пр. Очевидно, что высшее должно развиваться дальше и давать

возможность выражать все новые и новые ряды впечатлений, все более и более

широкие круги идей и понятий одновременно с относящимися к ним

эмоциональными тонами.

Эмоциональные тона жизни пока лучше всего выражает музыка, но зато она

совсем не выражает понятий. Поэзия стремится выражать то и другое вместе.

В искусстве мы уже имеем первые опыты языка будущего. Искусство идет в

авангарде психической эволюции.

Мы еще не вполне ясно отдаем себе отчет, в какие формы выльется

развитие человеческих способностей. Но мы уже можем сказать, что формы

сознания и способы выражения их непрерывно эволюционируют и кроме известных

нам форм должны образовывать новые.

В настоящий момент у нас есть три единицы психической жизни --

ощущение, представление, понятие (и идея), и начинает образовываться

четвертая единица -- высшая интуиция.

Теперь -- если идея Канта верна, если пространство с его

характеристиками есть свойство нашего сознания, а не внешнего мира -- то

трехмерность мира должна так или иначе зависеть от настоящего устройства

нашего психического аппарата.

Вопрос конкретно можно поставить так: в каком отношении к трехмерной

протяженности мира стоит тот факт, что в нашем психическом аппарате имеются,

и именно в указанном отношении, -- ощущения, представления и понятия?

Мы обладаем таким психическим аппаратом, и мир трехмерен.

Как доказать, что трехмерность мира зависит от такого устройства нашего

психического аппарата?

Несомненно, доказать или опровергнуть это можно бы было только при

помощи опыта.

Если бы мы могли изменить свой психический аппарат и увидели бы при

этом, что изменился мир кругом нас, то это было бы для нас доказательством

зависимости свойств пространства от свойств нашего сознания.

Например, если бы мы могли к трем существующим у нас единицам

психической жизни прибавить четвертую, то есть сделать высшую интуицию,

существующую сейчас только в зачаточном виде, такой же определенной, точной

и действующей согласно нашей воле, как понятие, -- и если бы при этом

увеличилось число характеристик пространства, то есть если бы пространство

из трехмерного стало четырехмерным, -- то это подтвердило бы наше

предположение и доказало бы идею Канта, что пространство с его свойствами

является формой нашего чувственного восприятия.

Или если бы мы могли уменьшить число единиц в нашей психической жизни и

произвольно лишить себя или другого человека понятий, оставив психику

действовать только представлениями и ощущениями, -- и если бы при этом

уменьшилось число характеристик пространства в окружающем мире, то есть если

бы мир для испытуемого субъекта стал из трехмерного двумерным, а при

дальнейшем ограничении психического аппарата, то есть при лишении субъекта и

представлений -- одномерным, -- то это подтвердило бы наше предположение, и

мысль Канта могла бы считаться доказанной.

Таким образом, экспериментально идея Канта была бы доказана, если бы мы

убедились, что для существа, обладающего одними ощущениями, -- мир

одномерен; для существа, обладающего ощущениями и представлениями, -- мир

двумерен; и для существа, обладающего сверх понятий и идей еще высшими

формами познания, -- мир четырехмерен. То есть, говоря яснее, положение

Канта о субъективности представления пространства можно бы было считать

доказанным: а) если бы для существа, обладающего одними ощущениями, весь наш

мир со всем его разнообразием форм казался одной линией; если бы Вселенная