Петр Демьянович Успенский

Tertium organum (Часть 2)

Христианский мистицизм, как указывает Джемс, очень близок к Упанишадам

и к Веданте. Глава христианского мистицизма Дионисий Ареопагит говорит об

абсолютном только в отрицательных формулах.

'Причина всех вещей не есть душа или разум, у нее нет ни воображения,

ни мысли, ни разума, ни понимания, в то же время она сама не разум, не

понимание. Ее нельзя ни высказать, ни подумать. Она не является ни

количеством, ни порядком, ни величием, ни ничтождеством, ни равенством, ни

неравенством, ни подобием, ни различием. Она не стоит, не движется и не

находится в состоянии покоя... Она не представляет собою ни сущности, ни

вечности, ни времени. Даже сама мысль не принадлежит ей. Она ни знание, ни

истина, ни царское достоинство, ни мудрость, ни Единый, ни единство, ни

божественность, ни доброта, ни даже дух в таком виде, в каком мы его знаем'.

* * *

Сочинения мистиков православной церкви собраны в сборниках

'Добротолюбие', представляющих собою пять трудно читаемых больших томов. Я

заимствую несколько примеров глубокой и тонкой мистики из книги

'Сверхсознание и пути к его достижению' М. В. Лодыженского, специально

изучавшего 'Добротолюбие' и нашедшего там замечательные образцы философской

мысли.

'Представьте себе круг, -- говорит Св. Авва Дорофей (VII век), --

средину его -- центр -- и из центра исходящие радиусы, лучи. Эти радиусы чем

дальше идут от центра, тем больше расходятся и удаляются друг от друга,

напротив, чем ближе подходят к центру, тем больше сближаются между собою.

Положите теперь, что круг сей есть мир; самая середина круга -- Бог, а

прямые линии (радиусы), идущие от центра к окружности или от окружности к

центру, суть пути жизни людей. И тут тоже -- насколько святые входят внутрь

круга к середине оного, желая приблизиться к Богу, настолько по мере

вхождения они становятся ближе к Богу и друг другу... Так разумейте и об

удалении. -- Когда удаляются от Бога... в той же мере удаляются друг от

друга, и сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога.

Таково и свойство любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога,

настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько

приближаемся к Богу любовию к нему, столько соединяемся любовию и с

ближними, и сколько соединяемся с ближними, столько соединяемся и с Богом'.*

(Сверхсозн., с. 266. Добр., II, 617).

* Автор 'Сверхсознания' М. В. Лодыженский рассказывал мне, что летом

1910 года он был в Ясной Поляне у Л. Н. Толстого и говорил с ним о мистиках

и о 'Добротолюбии'. Л. Н. сначала очень скептически отнесся к мистике, но,

когда М. В. Лодыженский прочитал ему приводимый здесь отрывок из Аввы

Дорофея о круге, Л. Н. пришел в восторг, побежал в другую комнату и принес

письмо, в котором был нарисован треугольник. Оказалось, что он

самостоятельно почти схватил мысль Аввы Дорофея и писал кому-то, что Бог --

это вершина треугольника, люди -- точки в углах, сближаясь друг с другом,

они приближаются к Богу, приближаясь к Богу, сближаются друг с другом. А

через несколько дней Л. Н. приехал за 40 верст к М. В. Лодыженскому,

живущему под Тулой, и читал у него разные места 'Добротолюбия', очень

сожалея, что раньше не знал этих книг. -- Прим. авт.

'Послушай теперь, -- говорит св. Исаак Сириянин (VI век), -- как

человек утончается, приобретает духовное и уподобляется в житии невидимым

силам... Когда видение вознесется над земным и над попечениями о делании

земного и начнет испытывать свои помышления в том, что сокрыто от очей

внутри, и прострется горе и последует вере в попечении о будущем веке, и в

вожделении обетованного нам, и в изыскании сокровенных тайн, тогда сама вера

поглощает сие ведение и обращается, и рождается оное снова, так что всецело

делается оно духом'. Тогда может оно воспарять на крыльях в области

бесплотных, касаться глубин неосязаемого моря, представляя в уме

Божественные и чудные действия правления в естествах существ мысленных и

чувственных, и разыскивает духовные тайны, постигаемые умом простым и

тонким. Тогда внутренние чувства пробуждаются для духовного делания по тому

чину, какой будет в оной жизни бессмертия и нетления; потому что еще в

здешнем, как бы втайне приняло мысленно воскресение, в истинное