Петр Демьянович Успенский

Tertium organum (Часть 2)

это не вызовет сомнений. Все согласны, что интеллект

человека со всеми подчиненными ему функциями имеет целью познание. Но

относительно эмоций: радости, горя, гнева, страха, любви, ненависти,

гордости, сострадания, ревности; относительно чувства красоты, эстетического

наслаждения и художественного творчества; относительно морального чувства;

относительно всех религиозных эмоций: веры, надежды, благоговения и пр. и

пр. -- относительно всей человеческой деятельности -- дело не так ясно. Мы

обыкновенно не видим, что все эмоции и вся человеческая деятельность служат

познанию. Каким образом страх, или любовь, или работа служат познанию? Нам

кажется, что эмоциями мы чувствуем, работой -- создаем. Чувствование и

создавание кажутся нам чем-то отличным от познания. Относительно работы,

творчества, создавания мы скорее склонны думать, что они требуют познания, и

если служат ему, то только косвенно. Точно так же непонятно для нас, каким

образом служат познанию религиозные эмоции.

* * *

Обыкновенно эмоциональное противопоставляется интеллектуальному;

'сердце' противопоставляется 'уму'. С одной стороны ставят 'холодный ум' или

интеллект, а с другой стороны -- чувства, эмоции, художественное

наслаждение, -- и затем опять отдельно -- нравственное чувство, религиозное

чувство, 'духовность'.

Недоразумение здесь лежит в понимании слов интеллект и эмоция.

Между интеллектом и эмоцией нет резкого различия. Интеллект, взятый в

целом, тоже есть эмоция. Рибо в 'Психологии чувств' очень определенно

говорит об 'интеллектуальной эмоции'. В первичном виде -- это любопытство,

жадное, личное, служащее личным целям; постепенно оно превращается в

любознательность, сначала тоже личную, но постепенно переходящую в жажду

знания ради знания, в чистую и сверхличную интеллектуальную эмоцию.

Все эмоции проходят тот же самый путь. От всех понемногу отпадают

личные элементы; все, усложняясь и утончаясь, делаются сверхличными; а те,

которые не могут стать сверхличными, атрофируются и умирают.

Но в обыкновенном разговорном языке и в 'разговорной психологии' ум

противопоставляется чувству; дальше в качестве отдельной и самостоятельной

способности ставится воля; моралисты совершенно отдельно ставят нравственное

чувство; люди религиозные отдельно ставят духовность или веру.

Говорят: ум победил чувство; воля победила желание; чувство долга

победило страсть; духовность победила интеллектуальность; вера победила

разум.

Но все это -- неправильные выражения разговорной психологии, настолько

же неправильные, насколько неправильны выражения 'восход' и 'закат' солнца.

В действительности в душе человека нет ничего, кроме эмоций. И душевная

жизнь человека есть борьба или гармоническое существование различных эмоций.

Это совершенно ясно видел Спиноза, когда он сказал, что эмоция может

быть побеждена только другой, более сильной эмоцией, и ничем другим.

Ум, воля, чувство долга, духовность, побеждая какую-нибудь эмоцию,

могут победить ее только заключающимся в них эмоциональным элементом.

Подвижник, который убивает в себе все желания и страсти, убивает их желанием

спасения. Человек, отрекающийся от всех наслаждений мира, отрекается ради

наслаждения жертвой, отречением. Солдат, умирающий на посту из чувства

долга, делает это потому, что эмоция преданности или верности в нем сильнее

всех других. Человек, которому его нравственное чувство подсказывает, что он

должен подавить в себе страсть, делает это потому, что нравственное чувство

(то есть эмоция) сильнее в нем всех других чувств, других эмоций.

В сущности это все просто и ясно, как день, и запуталось только потому,

что люди, называя разные степени одного и того же разными именами, начинали

видеть коренные различия там, где были только различия в степени.

Воля есть равнодействующая желаний. Мы называем человеком с сильной

волей того, у кого воля идет по определенной линии, не уклоняясь в стороны,

и человеком со слабой волей того, у кого линия воли идет зигзагами,

уклоняясь то туда, то сюда, под влиянием каждого нового желания. Но это не

значит, что воля и желание -- нечто противоположное. Наоборот -- это одно и

то же, потому что воля слагается из желаний.

Ум не может победить чувство, потому что чувство может быть побеждено