Раймонд Моуди

Жизнь после жизни

в которых ударение делается на том, что

'достигнуто'. Однако, я убежден, что просто каждый пытается

по-своему выразить одну и ту же мысль. Это предположение имеет

некоторое подтверждение в рассказе одной женщины, которая

сообщила следующее:

'Первое, что он сказал мне, был своего рода вопрос, -

'Готова ли я умереть?' или 'Что было сделано в моей жизни? На

что бы я хотела указать ему?'

Более того даже в случае, когда вопрос пересказывается

как-то совсем по другому, он в конечном смысле, после

разъяснений имеет тот же самый смысл. Например один мужчина

рассказывал мне, что во время его 'смерти':

'Голос задал мне вопрос: 'Стоит ли это, то есть моя жизнь,

потраченного времени? То есть, считаю ли я, что жизнь, которую

я прожил до этого момента, действительно была прожита не зря, с

точки зрения того, что я узнал теперь?'

Одновременно все настаивают на том, что этот вопрос, столь

глубокий и подводящий итог, звучащий со всем эмоциональным

напряжением, задается совсем без осуждения. Все согласны, что

ни обвинения ни угрозы в вопросе нет: они все время чувствовали

только всеобъемлющую любовь и поддержку, исходящую от света,

вне зависимости от того каким может быть ответ. Скорее кажется,

что содержание вопроса заставляет их подумать о своей жизни,

вызвать их откровенность. Если вам угодно, это вопрос Сократа,

который задается не для того, чтобы получить информацию, а для

того, чтобы помочь человеку, которого спрашивают, чтобы повести

его по пути правды о самом себе.

Обратимся теперь к нескольким свидетельствам об этом

необыкновенном существе, полученным из первых рук.

1. 'Я слышал, как врачи сказали, что я умер, и тогда я

почувствовал, как я начал падать или как бы плыть через

какую-то черноту, некое замкнутое пространство. Словами это

невозможно описать. Все было очень черным и только вдалеке я

мог видеть этот свет. Очень, очень яркий свет, но сначала

небольшой. Он становился больше по мере того, как я приближался

к нему. Я старался приблизиться к этому свету, потому что

чувствовал, что это был Христос. Я стремился попасть туда. Это

не было страшно. было более менее приятно. Как христианин, я

тотчас же связал этот свет с Христом, который сказал: 'Я свет

миру'. Я сказал себе: 'Если это так, если я должен умереть, я

знаю что ждет меня в конце, там, в этом свете'.

2. 'Я встал и пошел в другую комнату налить чего-нибудь

выпить и именно в этот момент, как мне потом сказали, у меня

было прободение аппендицита, я почувствовал сильную слабость и

упал. Потом все как бы поплыло и я почувствовал вибрацию моего

существа, рвущегося из тела, и услышал прекрасную музыку. Я

парил по комнате и, затем, перенесся на веранду. И там

казалось, что вокруг меня стало собираться какое-то облачко,

скорее розовый туман, и тогда я проплыл прямо через

перегородку, как будто ее там не было вовсе, по направлению к

прозрачному, ясному свету. Он был прекрасен, такой блестящий, такой

лучезарный, но он совсем не ослеплял меня. Это был неземной свет.

По-настоящему я не видел никого в зтом свете, и все же в нем была

заключена особая индивидуальность. Это совершенно несомненно. Это был

свет абсолютного понимания и совершенной любви. Мысленно я услышал:

'Любишь ли ты меня?' Это не было сказано в форме определенного вопроса,

но думаю, что смысл сказанного можно выразить так: 'Если ты

действительно любишь меня, возвращайся и закончи в своей жизни то, что

начал'. И все это время я чувствовал себя окруженным всепоглощающей

любовью и состраданием'.

3. 'Я знал, что умираю и уже ничего не могу сделать,

потому что никто не мог услышать меня... Я был вне своего тела,

в этом не было никаких сомнений, я мог видеть его здесь, на

операционном столе. Моя душа вышла! Вначале все это было очень

тяжело, но затем я увидел очень яркий свет. Казалось, что