Рудольф Штайнер

Очерк Тайноведения (Часть 1)

судьбе окружения, в котором

человек будет рожден. - Равно также можно обходиться с неким другим

предположением. Опять устанавливают заранее, что возможно есть верно, что

говорится Духовной наукой, что плоды истекшей жизни будут втелеснены

(einverleibt) Духовному зародышу человека, и Духо-страна, в которой таковой

находится между смертью и новой жизнью, была бы областью, в которой эти

плоды созревают для того, чтобы, возникнуть преобразованными в задатки и

способности в новой жизни и чтобы сформировать личность так, чтобы она

появилась как воздействие того, что завоевано в прежней жизни. - Кто делает

такие предпосылки и с ними непредвзято рассматривает жизнь, тому будет

показано, что через них все чувственно-действительное может быть распознано

в своей полной значимости и истинности, что, однако, одновременно становится

понятным все, что только при неком голом построении на чувственных фактах

должно остаться всегда непонятным для тех, чей мысле-настрой не направляется

по Духовному миру. И прежде всего, исчезнет каждая нелогичность такого рода,

как указанная ранее: потому что наиболее значимое имя стоит у конца кровного

родства, должен был бы носитель свою одаренность иметь унаследованной. Жизнь

будет логически понятной через, установленные Духовной наукой,

сверх-чувственные факты.

Добросовестный искатель истины, который без собственного опыта в

сверх-чувственном мире желает разобраться в фактах, сможет однако также еще

выдвинуть весомое возражение. Может быть, именно, сделано действенным, что

было бы непозволительным, принимать бытие каких-нибудь фактов просто на

основании, потому что через это могло бы быть объяснено нечто, что иначе

является необъяснимым. Такое возражение наверняка совсем незначимо для тех,

кто знает соответствующие факты из сверх-чувственного опыта. И в следующих

частях этого писания будет указан путь, который может быть пройден, не

только для того, чтобы узнать другие Духовные факты, которые здесь будут

описаны, но также и для того, чтобы познать закон Духовной причины как

собственное переживание. Однако для каждого, кто не желает вступить на этот

путь, вышеупомянутое возражение может иметь некое значение. И то, что против

него может быть сказано, является также ценным для того, кто решил сам идти

указанным путем. Ибо если некто примет это правильным образом, тогда есть

это самый лучший первый шаг, который может быть сделан на этом пути. - Это

есть, именно, совершенно верно: только лишь потому, что через это может быть

объяснено нечто, что иначе остается необъяснимым, не должно приниматься то,

о чьем бытии иначе не имеется никакого знания. Но в случае с приведенными

Духовными фактами дело обстоит, все-же, еще по-другому. Если их принимают,

то это имеет не только интеллектуальное последствие, что через них жизнь

находят понятной, но через приняте этих предпосылок переживают в своих

мыслях еще нечто совсем другое. Мыслят себе следующий случай: Некто

испытывает нечто, что вызывает в нем верно болезненное ощущение. Он может

поставить себя теперь двояким образом к этому. Он может переживать случай

как нечто, что касается его болезненно, и предаться болезненному ощущению,

возможно даже погрузиться в боль. Он может поставить себя, однако, также

по-другому к этому. Он может сказать: В истинности я сам образовал в некой

прошедшей жизни во мне силу, которая поставила меня перед этим случаем; в

действительности, я сам доставил себе это дело. И он может теперь побудить в

себе все ощущения, которые некая такая мысль может иметь последствием.

Само-разумеется, должна мысль переживаться с самой совершенной серьезностью

и со всей возможной силой, если она должна иметь такое последствие для жизни

ощущения и чувства. Кто этого достигает, для того установится переживание,

которое лучше всего позволяет сделать себя наглядным через сравнение. Два

человека - желательно так предположить - имели бы сургучный стержень

(Siegellackstange) в руке. Один установил бы интеллектуальные рассмотрения

над 'внутренней природой' стержня. Эти рассмотрения могли бы быть очень

умными; если, однако, эта 'внутренняя природа' не показывает себя ни через

ничто, ему спокойно некто мог бы возразить: это есть фантазирование. Другой,

однако, потрет сургуч сукном, и он показывает тогда, что стержень