Рудольф Штайнер

Очерк теории познания Гетевского мировоззрения

Но я слишком хорошо знал независимую от

чувственного, утвержденную в самой себе самостоятельную духовность, чтобы

признавать правоту внешнего чувственного мира явлений. Но надо было

построить мост между этим миром и миром духа. В чувственно представляемом в

ходе времен казалось, что человеческое духовное развивалось из

предшествовавшего не духовного.

Но при правильном знании чувственного оно всюду обнаруживается как

откровение духовного. Перед лицом этого правильного познания чувственного

для меня было ясно, что 'границы познания', как они тогда утверждались,

могли быть допущены только тем, кто, наталкиваясь на чувственное обращался

бы с ним наподобие того читателя, который, увидев печатную страницу, обратил

бы все свое внимание только на формы букв и, не подозревая о возможности

чтения, сказал бы, что никто не может знать, что скрывается за этими

формами.

Таким образом мой взгляд был направлен от чувственного наблюдения к

духовному, твердо стоявшему для меня в моем внутреннем познавательном

переживании. Я искал за чувственными явлениями не недуховных атомных миров,

а того духовного, которое, по-видимому, открывается внутри человека, но в

действительности принадлежит самим чувственным вещам и чувственным

процессам. Благодаря положению познающего человека возникает видимость, как

будто мысля вещей, находятся в человеке, между тем как они в

действительности живут в вещах. Человеку необходимо обособить их от вещей в

кажущейся переживании; при подлинном же переживании познания он возвращает

их обратно вещам.

Развитие мира надо понимать в том смысле, что предшествующее

недуховное, из которого впоследствии развивается духовность человека, имеет

наряду с собой и вне себя нечто духовное. Позднейшая, проникнутая духовным

чувственность, в которой является человек, возникает тогда таким образом,

что духовный предок человека соединяется с несовершенными недуховными

формами и, преобразуя их, выступает затем в чувственной форме.

Эти ходы мыслей увели меня за пределы тогдашних теоретиков познания,

остроумие и чувство научном ответственности которых я вполне признавал. Они

привели меня к Гете.

Я должен теперь вспомнить о моей тогдашней внутренней борьбе. Мне

нелегко дался этот уход от ходов мыслей тогдашних философии. Но моей

путеводной звездой было всегда обусловленное всецело лишь им самим признание

факта, что человек может созерцать себя внутренне как независимого от тела

духа в составе чисто духовного мира. До моих работ об естественно-научных

трудах Гете и до этой теории познания написал небольшую статью об атомизме,

которая никогда не была напечатана. Она была выдержана в намеченном здесь

направлении. Я вспоминаю, какую радость доставило мне, когда Фридрих Теодор

Фишер, которому я послал эту статью, написал мне несколько сочувственных

слов.

Но при моих работах над Гете мне стало ясным, как мои мысли ведут к

взглядам на сущность познания, которые повсюду выступают в творчестве Гете и

в его отношении к миру. Я нашел, что из моих точек зрения проистекала теория

познания совпавшая с той, которая свойственна миросозерцанию Гете.

В восьмидесятых годах прошлого века Карл юлий Шреэр, мой учитель к

отеческий друг, которому я многим обязан, рекомендовал меня для написания

вступительных статей к естественно-научным сочинениям Гете в Кюршнеровской

серии 'Немецкая национальная литература' и редактирования этих сочинений.

При этой работе я проследил познавательную жизнь Гете во всех областях, в

которых он проявил себя. Все яснее становилось мне в частностях, что мои

собственные взгляды приводили меня к теории познания Гетевского

мировоззрения. Так написал я эту теорию познания во время этих моих работ

над Гете.

Теперь, когда я снова провожу ее перед своим мысленным взглядом, она

является мне в то же время и теоретико-познавательным основоположением и