Рудольф Штайнер

Очерк теории познания Гетевского мировоззрения

от данного как обусловливающего переходит к

обусловленному. Для наук о духе характерно то, что частное является в то же

время законодательным, а для наук о природе -- то, что эта роль переходит ко

всеобщему.

Частное, ценное для нас в науках о природе лишь как переходный этап,

составляет в науках о духе единственный наш интерес. Всеобщее же, которое мы

ищем в первых, здесь обращает на себя наше внимание, лишь поскольку оно

освещает нам частное.

Было бы противным духу науки,, если бы мы в природе останавливались на

непосредственности частного. Но, с другой стороны, было бы духоубийственным,

если бы мы, например, пожелали охватить историю Греции одной общей

логической темой, одним понятием. В первом случае прикованное к явлению

понимание никогда не доработалось бы до науки; а во втором --действующий по

общему шаблону дух лишился бы всякого понимания индивидуального.

18. Психологическое познание

Первая наука, в которой дух имеет дело с самим собою, есть психология.

Дух стоит здесь, рассматривая себя, перед самим собою.

Фихте приписывал человеку существование, лишь поскольку он сам полагает

его в себя. Другими словами: человеческая личность обладает лишь теми

признаками, свойствами, способностями и т. п., которые она посредством

проникновения в свою сущность приписывает себе сама. Человеческой

способности, о которой человек ничего не знал бы, он не признал бы своей, а

отнес бы ее к кому-нибудь чуждому ему. Когда Фихте считал возможным

обосновать на этой истине всю науку о Вселенной, то это было заблуждением.

Но она предназначена стать высшим принципом психологии. Она определяет ее

метод.

Если дух обладает каким-либо качеством, лишь поскольку он его сам

приписывает себе, то психологический метод есть углубление духа в свою

собственную деятельность. Поэтому здесь метод есть самопостижения.

Само собою понятно, что мы этим не хотим принизить психологию до науки

о случайных качествах какой-нибудь (той или другой) человеческой личности.

Мы отделяем единичный дух от его случайных ограничений и от его побочных

признаков и стремимся подняться к изучению человеческого индивида вообще.

Дело не в том, что мы будем рассматривать совершенно случайную

единичную индивидуальность, а в том, чтобы мы получили ясное представление

об определяющем самого себя индивиде вообще. Если нам скажут, что мы и здесь

имеем дело не с чем иным, как с типом человечества, то это будет смешением

типа с обобщенным понятием. Для типа существенно, что он как общее

противостоит своим единичным формам. Иное дело -- понятие человеческого

индивида. Здесь общее непосредственно деятельно в единичном существе, только

деятельность эта различно проявляется, смотря по предметам, на которые она

направлена. Тип изживается в единичных формах и в них вступает во

взаимодействие с внешним миром. Человеческий дух имеет только одну форму. Но

здесь известные предметы затрагивают его чувства, там идеал воодушевляет его

к поступкам и т. д. Мы имеем дело не с отдельной формой человеческого духа,

а всегда со всем цельным человеком. Необходимо только выделить его из его

окружения, если мы хотим постичь его. Чтобы достигнуть типа, необходимо от

отдельной формы подняться к первичной; чтобы достигнуть духа, необходимо

отрешится от внешних проявлений, которыми он дает о себе знать, от частных

совершаемых им поступков и рассматривать его самого по себе. Надо

подслушать, как он поступает вообще, а не то, как он поступил в том или ином

положении. В типе необходимо высвободить посредством сравнения общую форму

из единичных, в психологии же необходимо единичную форму высвободить лишь из

ее окружения.

Здесь дело обстоит уже не так, как в органике, где мы в отдельном

существе узнаем образ всеобщего, первичной формы; здесь мы воспринимаем

отдельное как саму ату первичную форму. Человеческое духовное существо не

есть одно какое-нибудь развитие ее идеи, но есть само ее развитие. Если