Рудольф Штайнер

Философия свободы (Часть 2)

которое им

сейчас полагается, то едва ли они достигнут сами по себе чего-либо другого.

Но они должны быть сами в состоянии решать, что свойственно их природе. Если

кто опасается потрясения наших социальных условий от того, что женщины будут

считаться не родовыми существами, а индивидуальностями, тому следует

возразить, что социальные условия, при которых половина человечества ведет

недостойное человека существование, чрезвычайно нуждается в улучшении*. Кто

судит о людях по родовым характеристикам, тот доходит как раз до той

границы, за которой они начинают становиться существами, деятельность

которых основывается на свободном самоопределении. Все, что лежит ниже этой

границы, естественно, может быть предметом научного рассмотрения.

Особенности расы, племени, народа и пола составляют содержание особых наук.

Только те люди, которые согласились бы жить лишь как экземпляры рода, смогли

бы укрыться под общей картиной, получаемой вследствие такого научного

рассмотрения. Но все эти науки не способны проникнуть до своеобразного

содержания отдельного индивидуума. Там, где начинается область свободы

(мышления и деятельности), прекращается определение индивидуума по законам

рода. Содержание понятия, которое человек при помощи мышления должен

соединить с восприятием, чтобы овладеть полной действительностью (ср. стр.

539), это содержание никто не может установить раз и навсегда и представить

человечеству готовым. Индивидуум должен приобретать свои понятия посредством

собственной интуиции. Как следует мыслить отдельному человеку - этого нельзя

вывести ни из какого родового понятия. Это зависит исключительно от самого

индивидуума. Нельзя также определить из общих человеческих характеристик,

какие конкретные цели собирается предпослать индивидуум своему волению. Кто

хочет понять отдельного индивидуума, тот должен проникнуть до его особой

сущности, а не останавливаться на типических характерных свойствах. В этом

смысле каждый отдельный человек представляет собой проблему. И всякая наука,

которая имеет дело с абстрактными мыслями и родовыми понятиями, является

лишь подготовкой к тому познанию, которое нам достается, когда человеческая

индивидуальность сообщает нам свой способ рассмотрения мира, а также и к

другому познанию, которое мы получаем из содержания ее воления. Там, где у

нас возникает ощущение: здесь мы имеем дело с тем элементом в человеке,

который свободен от типического образа мышления и от родового воления, - там

мы должны перестать черпать из нашего духа какие-либо готовые понятия, если

мы хотим постичь его сущность. Познание состоит в соединении понятия с

восприятием через мышление. При всех прочих объектах наблюдатель должен

добывать понятия посредством своей интуиции; при постижении же какой-либо

свободной индивидуальности дело сводится лишь к тому, чтобы перенести в наш

дух во всей чистоте (без смешения с нашим собственным понятийным

содержанием) понятия этой индивидуальности, согласно которым она сама себя

определяет.

(* На вышеприведенные рассуждения мне тотчас же по появлении этой книги

(1894) было сделано возражение, что в пределах родового женщина уже и сейчас

может индивидуально изживать себя, как она того захочет, и притом в гораздо

более свободной форме, чем мужчина, который дсзиндивидуализирустся уже

благодаря школе, а затем военной службе и профессии. Я знаю, что сегодня это

возражение могло бы быть сделано, пожалуй, с еще большей силой. Однако я

оставляю сказанное на своем месте и хотел бы надеяться, что найдутся

читатели, которые поймут, как сильно такое возражение грешит против понятия

свободы, развитого в этой книге, и которые сумеют обсудить сказанное мной па

чем-либо другом, чем дсзиидивидуализация мужчины через школу и профессию.)

Люди, которые в каждое обсуждение какого-либо другого человека тотчас

же примешивают свои собственные понятия, никогда не смогут достигнуть

понимания индивидуальности. Подобно тому как свободная индивидуальность

освобождает себя от особенностей рода, так и познание должно освободить себя

от того способа, каким понимают родовое.

Только в той степени, в какой человек описанным образом освободил себя

от родового, может он рассматриваться как свободный дух в пределах

человеческого сообщества. Ни один человек не есть всецело род, и ни один -