Рудольф Штайнер

Истина и наука

исключительно субъективной реакцией нашего организма на это

волнообразное движение. Совершенно так же находят, что свет и цвет или

теплота суть нечто чисто субъективное. Явление разложения света,

преломления, интерференции и поляризации учат нас, что вышеуказанным

качествам ощущения соответствуют во внешнем пространстве известные

поперечные колебания, которые мы чувствуем себя вынужденными приписать

частью телам, частью неизмеримо тонкому эластическому флюиду - эфиру. Далее,

физик чувствует себя вынужденным из-за некоторых явлений в телесном мире

отказаться от веры в непрерывность предметов в пространстве и свести эти

предметы к системам мельчайших частиц (молекул, атомов), величины которых, в

отношении к их расстояниям друг от друга, неизмеримо малы. Из этого

заключают, что всякое действие тел друг на друга происходит через пустое

пространство и, таким образом, является настоящим actio in distans. Физика

считает себя вправе принять, что действие тел на наши чувства осязания и

теплоты происходит не через непосредственное соприкосновение, потому что

ведь всегда должно существовать известное, хотя бы малое расстояние между

касающимся тела местом кожи и самим этим телом. Из этого следует, что то,

что мы ощущаем как твердость или теплоту тела, есть лишь реакция окончания

наших осязательных или тепловых нервов на действующие через пустое

пространство молекулярные силы тел.

К этим доводам физика, в виде дополнения, присоединяются доводы

психофизика, находящие себе выражение в учении о специфических энергиях

чувств. И. Мюллер показал, что каждое чувство может быть возбуждено только

свойственным ему образом, обусловленным его организацией, и что оно

реагирует всегда одинаково, какое бы внешнее впечатление ни было на него

произведено. Если возбуждать зрительный нерв, то мы будем ощущать свет,

безразлично, будет ли то, что действует на нерв, давлением, электрическим

током или светом. С другой стороны, одинаковые внешние процессы вызывают

совершенно различные ощущения, смотря по тому, каким чувством они

воспринимаются. Из этого сделан был вывод, что существует лишь один род

процессов во внешнем мире, именно движения, и что многообразие

воспринимаемого нами мира по существу есть реакция наших чувств на эти

процессы. Согласно этому взгляду, мы воспринимаем не внешний мир, как

таковой, а только лишь вызванные им в нас субъективные ощущения.

К доводам физики надо прибавить еще доводы физиологии. Первая исследует

явления, совершающиеся вне нашего организма и соответствующие восприятиям;

вторая пытается исследовать процессы

в собственном теле человека, разыгрывающиеся в то время, когда в нас

вызывается известное чувственное качество. Физиология учит, что эпидермис

совершенно нечувствителен к раздражениям внешнего мира. Так например, чтобы

воздействия внешнего мира могли возбудить на периферии тела окончания наших

осязательных нервов, процесс колебаний, лежащий вне нашего тела, должен быть

сначала продолжен сквозь эпидермис. При чувстве слуха и зрения внешний

процесс движений, прежде чем он достигнет нерва, кроме того, изменяется

целым рядом передаточных органов чувств. Это возбуждение нервного окончания

должно дойти через нерв до центрального органа, и здесь только может

совершиться то, чем, на основании чисто механических процессов в мозгу

вызывается ощущение.

Ясно, что благодаря этим превращениям, которые испытывает раздражение,

действующее на органы чувств, это раздражение столь полно изменяется, что

должен стереться всякий след сходства между первым воздействием на чувства и

появляющимся, наконец, в сознании ощущением. Гартман подводит итог этим

рассуждениям следующими словами: 'Это содержание сознания состоит

первоначально из ощущений, которыми душа рефлекторно реагирует на состояние

движений своего высшего мозгового центра, но которые не имеют ни малейшего