Рудольф Штайнер

Истина и наука

должны считаться все же чем-то большим, нежели простыми зачатками

подобной науки. Так Фолъкелып в своем основном труде по теории познания3

замечает, что критическая обработка этой науки берет свое начало уже у

Локка. Но и у более ранних философов, даже уже в философии греков, можно

найти рассуждения, какими в настоящее время принято пользоваться в теории

познания. Однако все принимаемые здесь во внимание проблемы были вскрыты

Кантом во всей их глубине, и многочисленные мыслители, примыкая к нему, так

всесторонне проработали эти проблемы, что встречавшиеся раньше попытки их

разрешения мы находим снова либо у самого Канта, либо у одного из его

эпигонов. Когда таким образом дело идет о чисто фактическом, а не

историческом изучении теории познания, то едва ли мы упустим какое-либо

важное явление, если учтем лишь время, начиная с появления Канта с его

'Критикой чистого разума'. То, что было дано раньше на этом поприще,

повторяется снова в эту эпоху.

3Erfahrung und Denken. Kritische Grundlegung der Erkenntnistheorie von

Johannes Volkelt. Hamburg und Leipzig 1886. P. 20.

Основной теоретико-познавательный вопрос Канта следующий: каким образом

возможны синтетические суждения a priori. Рассмотрим этот вопрос с точки

зрения его свободы от предпосылок. Кант потому ставит этот вопрос, что

держится того мнения, что мы можем достичь безусловно достоверного знания

только тогда, если мы в состоянии доказать правомерность синтетических

суждений a priori. Он говорит: 'В разрешении указанной выше задачи

заключается одновременно возможность чистого употребления разума при

обосновании и изложении всех наук, которые содержат теоретическое познание a

priori предметов'4, и 'от разрешения этой задачи зависит всецело возможность

метафизики, а следовательно, и ее существование' 5.

Этот вопрос, как его ставит Кант, свободен ли от всяких предпосылок?

Отнюдь нет, так как он ставит возможность безусловно достоверной системы

знания в зависимость от того, что она строится только из синтетических и

таких суждений, которые добываются независимо от какого-либо опыта.

Синтетическими суждениями Кант называет такие, в которых понятие предиката

привносит в понятие субъекта что-либо, лежащее совершенно вне этого

последнего, 'хотя бы оно стояло с ним в связи'6, в то время как в

аналитических суждениях предикат высказывает лишь нечто, уже содержащееся (в

скрытом виде) в субъекте. Здесь, пожалуй, не к месту входить в рассмотрение

остроумных возражений Иоганна Ремке7 против такого деления суждений. Для

настоящей нашей цели достаточно убедиться, что достигнуть истинного знания

мы можем только при помощи таких суждений, которые к одному понятию

присоединяют второе, содержание которого, по крайней мере для нас, не

заключено еще в первом. Если мы назовем вместе с Кантом суждения этого

класса синтетическими, то мы все-таки можем признать, что познания в форме

суждений могут быть добыты только тогда, когда соединение предиката с

субъектом будет таким синтетическим. Но дело обстоит иначе со второй частью

вопроса, который требует, чтобы эти суждения были априорными, то есть

добытыми независимо от всякого опыта. Вполне возможно8, что таких суждений

вообще не существует. Для начала теории познания должно считаться совершенно

не установленным, можем ли мы приходить к суждениям помимо опыта или только

через него. Более того, для непредвзятого мышления такая независимость

кажется заранее невозможной. Так как, что бы ни было предметом нашего

знания, оно должно встретиться нам сначала как непосредственное

индивидуальное переживание, то есть стать опытом. Ведь и математические

суждения мы добываем не иным путем, как получая опыт о них в определенных

отдельных случаях. Даже если, как это делает, например, Отто Либман9,

считать их основанными на известной организации нашего сознания, то все-таки