Диакон Андрей Кураев

Буддизм и христианство (Часть 4)

если Смерть -- над Временем владыка, -- прочь

Смерть! тогда и Времени уже не будет!' [807].

Всю красоту буддизму придает ужас Будды перед страданием, но это ужас

именно перед вечностью страдания, а не перед его наличностью, вечность

же страдания -- это догмат индуизма, следствие догмата реинкарнации.

Этого ужаса возвращающейся муки и смерти нет в христианстве -- а

потому и радикализм Будды в нем не нужен. Именно идея реинкарнации,

навязанная Будде индийской традицией, породила его ненависть к жизни и

отказ от всякого участия в ней.

В появлении буддистского нигилизма до некоторой степени виновен

индуизм. Он поставил слишком высокую цель -- слить человеческую душу с

Божеством, -- но не дал средств. Много жизней предлагались как

множество попыток для взятия непокоримой Высоты. И душа человеческая

изнемогла в бесконечном кошмаре перевоплощений, которые всей своей

множественностью все же не могут заполнить Пропасть между Абсолютом и

человеком *.

----------------------

* У древних Отцов Церкви есть схожее рассуждение о путях античной

философии. Причину, по которой языческие философы при всей их высоте

не смогли прийти к евангельскому миросозерцанию, Августин видит в том,

что 'Если проложен путь между тем, кто ищет, и целью, к которой

стремятся, то есть и надежда достичь ее: если же недостает пути, зачем

тогда ведать цель' (Против академиков. Цит. по: де Любак А. Парадокс и

тайна Церкви. -- Милан, 1988, с. 110).

И тогда Будда принес 'благую весть': это ложная цель, нет пути к

Брахме и не надо. Надо просто выскочить из этой карусели. Будда

превратил успокоение души в Абсолюте в абсолютный покой, не зависящий

от Божества и свободно достигаемый самим человеком. Собственно, и

там, и там одна цель -- погашение личности. Но в одном случае она

гасится в полноте, в другом -- в пустоте. Второй путь в логичнее и

проще.

Не смерть испугала Гаутаму, но колесо перевоплощений, колесо

возвращающейся смерти. Но смерть нельзя победить саму по себе. Смерть

питается жизнью. Значит, чтобы избавиться от смерти -- надо не жить.

Хочешь меньше страдать и умирать -- меньше живи. Попробуй дожить эту

жизнь так, чтобы больше у тебя жизней не было.

Но закон кармы гласит, что любое зло возвращается к тебе. Значит, если

я не хочу жить впредь, я не должен причинять страдание жизни другим.

Для этого надо избегать деторождения-брака-зачатия-желания, ведущего к

соитию. Желание плоти надо гасить мыслью, прибегая к тем самым

медитациям, что описаны в предыдущей главе.

Кроме того, среди 40 канонических предметов буддистской медитации,

рекомендуемых 'Висуддхимагой', числятся такие: 'вздутый труп,

посиневший труп, гноящийся труп, изломанный труп, изгрызанный труп,

труп, различные части которого разбросаны, разрубленный и разбросанный

труп, окровавленный труп, изъеденный червями труп, скелет' [809].

Медитации на эти темы чисто инструментальны. К ним надо прибегать в

зависимости от того, что именно кажется буддисту слишком

привлекательным в женщине. Например, 'посиневший труп, демонстрирующий

гибель цвета кожи, благотворен для того, кто испытывает влечение к

красивой коже. Изгрызанный труп, демонстрирующий разрушение прежде

гордого контура выступов мяса, благоприятен для того, кто испытывает

физическое влечение к выступам мяса в грудной или подобной ей частях

тела' [810].

Через женщину мы рождаемся: она -- причина скорбей. И если решивший

достичь 'окончательного освобождения' не желает кармически сам

возвращаться в мир рождений и смертей, он должен уничтожить всякую

привязанность к женщине. 'Разрушьте поддержку круговорота мирового

бытия, воплощающую, рождающую силу -- женщину! Прочь, самка, супруга,

матерь!', -- возглашает один из буддистских трактатов [811].

Именно за то, за что превозносили женщину древнейшие натуралистические

верования (как мировое воплощающее, рождающее начало), и за что ее

почтило в бытовом отношении индусское понимание, как раз за это самое

возненавидел ее буддизм.

Да, и в христианстве было немало сказано об опасностях увлечения