Диакон Андрей Кураев

Буддизм и христианство (Часть 4)

друг другу так, как святой

готической церкви и святой китайского храма. Они противоречат друг

другу во всем, но самое главное -- глаза буддиста всегда закрыты,

глаза христианина широко распахнуты. Тело буддийского святого плавно и

гармонично, веки отяжелели и сомкнуты сном. От тела средневекового

святого остался шаткий скелет, но у него пугающие живые глаза. Не

может быть родства между духовными силами, чьи символы столь различны.

Буддист пристально глядит внутрь себя. Христианин пристально смотрит

наружу' [872].

Но сегодня европейские проповедники буддистской Нирваны хотят закрыть

глаза христианам. Нынешние 'паломники на Восток' мечтают сделать

православию 'вселенскую смазь', стерев в безликую маску его глубокое

своеобразие. Но для живого религиозного чувства естественно искать не

минимума, а максимума содержания. Для него естественно желать не

наименьшего общего знаменателя, а полноты постижения Истины. Мы готовы

брать правду и примеры истинной любви отовсюду *. Мы лишь не готовы

жертвовать высшей религиозной Правдой, открывшейся во Христе, ради

сомнительного удовольствия газетных похвал.

-----------------------

* Для св. Григория Нисского образ отношения церковных людей к

нехристианской мудрости -- это повеление Моисея забрать все золото

египтян в день Исхода (золото, заработанное народом Израиля за века

его рабства в Египте). Св. Григорий видит в этом повеление

'заготовлять богатство внешнего образования, которым украшаются

иноплеменники по вере. Ибо нравственную и естественную философию,

геометрию и астрономию, и словесные произведения, и все, что уважается

пребывающими вне Церкви, наставник добродетели повелевает, взяв в виде

займа у богатых подобным сему в Египте, хранить у себя, чтобы

употребить в дело при времени, когда должно будет божественный храм

таинства украсить словесным богатством... Многие внешнюю ученость, как

некий дар, приносят Церкви Божией. Таков был и великий Василий,

прекрасно во время юности купивший египетское богатство, принесший его

в дар Богу' (св. Григорий Нисский. О жизни Моисея. // Творения. Ч.1.

-- М., 1861, с. 296).

Сторонники религиозного синкретизма обосновывают свою 'терпимость'

альпинистским образом: духовная реальность подобна горе, на которую с

разных сторон всходят альпинисты из разных лагерей. Но не обстоит ли

дело несколько иначе: из разных лагерей люди идут на разные вершины. И

чем выше они взберутся на какую-нибудь экзотическую вершину -- тем

труднее им будет искать путь ко Христу. Ведь им надо будет еще

спуститься вниз с псевдовершины, и лишь после этого они смогут начать

труд истинного восхождения к Богу, истинного освобождения от власти

стихий. Для Иисуса блудницы явно ближе к Царству Божию, чем

взбирающиеся на вершину Закона фарисеи. А самая

высокогорно-религиозная страна мира -- Индия -- так и не смогла

принять Евангелие...

Если бы восхождение на любую гору без Христа могло бы ввести в Небо

-- Богу не нужно было бы идти на крест. Для отстаивания какой-нибудь

абстрактной истины или моральной заповеди это было ненужно. И тот, кто

охотно рассуждает о том, что жертва Христа отменила иудейский закон,

обнажив его тщету, должен иметь мужество мыслить логично и сказать,

что не в меньшей степени воплощение Христа и Его крест были

сокрушением всех вообще религиозных законов человечества, всех попыток

'самосовершенствования' -- в том числе и йогических. Иначе -- 'Христос

напрасно умер'...

Индийская религиозная душа смогла перебороть нетовщину буддизма.

Китай, похоже, не смог, и буддизм разъел творческие силы традиционной

китайской культуры. Теперь тень Нирваны надвинулась на Россию. Хватит

ли у русских людей духовной жажды и философской трезвости, чтобы

избежать шамбализации своей страны?

22. КАРМА И ПОКАЯНИЕ

Вы верите в судьбу? -- внезапно спросил его граф Сарадин. --

Нет, -- отвечал его гость. -- Я верю в Суд Господень.

Г.К.Честертон [873]