Джеймс Редфилд

Селестинские пророчества (Часть 1)

продолжал мой собеседник. -- Посмотрите, насколько оно соответствует

тому,

что вам уже известно. С Третьим откровением вы уяснили, что

материальный мир

представляет собой лишь обширную энергетическую систему. А теперь, в

Четвертом, отмечается, что в течение длительного времени люди, не ведая

того, состязались за обладание единственной частью этой энергии,

которая им

доступна, той, что перетекает между самими людьми. Вот из-за чего

разгорались все человеческие конфликты, начиная с семейных ссор и

трудовых

споров и кончая войнами между народами. Все это результат

неуверенности,

слабости и потребности завладеть чьей-либо энергией, чтобы

почувствовать

себя лучше.

-- Минуточку, -- запротестовал я. -- Но вести некоторые войны было

необходимо. Это были справедливые войны.

-- Конечно, -- согласился Уил. -- Однако невозможность тотчас же

уладить какой бы то ни было конфликт объясняется лишь тем, что одна из

сторон занимает неразумную позицию, обусловленную потребностью в

энергии.

Казалось, Уил о чем-то вспомнил. Покопавшись в сумке, он достал оттуда

пачку скрепленных вместе бумаг.

-- Чуть не забыл! -- воскликнул он. -- Я нашел список Четвертого

откровения.

Уил передал его мне и, не сказав мне больше ни слова, целиком

сосредоточился на дороге.

Я взял небольшой фонарик, который был у Уила под рукой, и в течение

двадцати минут читал этот небольшой по объему документ. Постижение сути

Четвертого откровения, говорилось в нем, заключается в выработке

взгляда на

мир как на необозримое поле борьбы за энергию и соответственно за

власть.

И все же, говорилось далее в этом откровении, когда люди поймут, за что

идет борьба, они немедленно приступят к тому, чтобы свести на нет это

противостояние. Мы откажемся от борьбы за человеческую энергию...

потому что

в конечном счете нам будет дано получать энергию из другого источника.

Я взглянул на Уила:

-- Из какого другого источника?

Он улыбнулся, но так ничего и не сказал.

Послание миcтикoв

На следующее утро я проснулся, услышав, что встает Уил. Мы заночевали в

доме одного из его друзей. Он быстро одевался, сидя на койке у

противоположной стены. На улице было еше темно.

-- Давайте укладываться, -- шепотом сказал он.

Мы собрали одежду, а потом несколько раз ходили к машине, чтобы

перенести закупленные Уилом припасы.

До центра города не было и пятисот метров, однако сквозь темноту

пробивались лишь отдельные огоньки. На востоке рассвет обозначился

узкой

светлой полосой. Кругом было тихо, и только птицы то тут, то там

возвещали,

что уже наступило утро.

Когда мы закончили укладываться, я остался у джипа, а Уил пошел

переговорить со своим другом, который все это время с сонным видом ждал

на крыльце. Неожиданно с перекрестка до нас донесся рев двигателей. По

свету

фар можно было определить, что к центру города проехали три грузовика.

-- Очень может быть, что это Дженсен, -- предположил Уил. -- Давайте

сходим туда и посмотрим, что они затевают, только тихо.

Мы прошли несколько улиц и добрались до переулка, выходившего на

главную дорогу метрах в тридцати от того места, где остановились

грузовики.

Два из них заправлялись горючим, а еще один остановился перед лавкой.

Перед

входом в нее стояли какие-то люди. Я увидел, как из лавки вышла

Марджори,

что-то положила в грузовик, а затем как ни в чем не бывало направилась

нашу сторону, разглядывая соседние лавки.

-- Подойдите к ней и попробуйте уговорить ехать с нами, -- прошептал

Уил. -- Я буду ждать вас здесь.

Я повернул за угол и направился к Марджори. Однако, пока я шел, меня

охватил ужас. Только сейчас я обратил внимание, что у некоторых из

стоявших

перед лавкой людей Дженсена в руках были автоматические винтовки.

Спустя

несколько мгновений я испугался еще больше. По другой стороне улицы,

низко

пригибаясь к земле, к группе Дженсена приближались вооруженные солдаты.

В ту секунду, когда Марджори увидела меня, люди Дженсена наконец

заметили военных и бросились врассыпную. Воздух прорезала автоматная