Ямвлих

О египетских мистериях (Часть 2)

мысли того и после этого часто встречался с ним

частным образом и столь возлюбил этого мужа за аккуратность и сметливость,

что когда тот умер, составил его жизнеописание.

      И пишущий эти строки познакомился с этими записями; и написанное,

словно по уговору, делается неясным, и глубокая тьма окутывает это

сочинение, причем

      (стр.234)

      не вследствие неизвестности имевших место событий, но поскольку оно

содержит, например, некую длинную воспитательную речь Алипия, но упоминания

о многих его рассуждениях, имевших глубокий смысл, в нем не приводятся.

Говорит Ямвлих в этой книге про путешествия; в Рим, для которых не только

причины не указывается, но и какие бы то ни было проявления величия души во

время них не свидетельствуются. Напротив, то, что говорили многие,

пораженные этим мужем, упоминается лишь мимоходом; то же, что он сказал или

сделал достойного внимания, вообще не находит здесь места. Похоже,

удивительный Ямвлих испытал то же самое, что художники, которые рисуют

живших в их время людей: когда они желают привнести в рисунок что-то

привлекательное от себя, они тем самым разрушают весь соответствующий

оригиналу образ, так что не только правильно не изображают свою модель, но и

не достигают красоты. Так и он, предполагая восхвалять Алипия, как это,

поистине, было бы справедливо, показывает грандиозный размах совершавшихся

при нем в судах наказаний и преступлений, но не излагает ни их причин, ни

поводов, как это свойственно по природе политическому рассуждению, а,

намереваясь сделать это, тем не менее не показывает всего характера жизни

того, едва оставив для выяснения людям, обладающим острым зрением, малейшие

намеки на все то, что удивляло современников в этом муже, и прежде всего он

не оказывает должного почтения его стойкости и неустрашимости перед лицом

ужасных опасностей и остроте и проницательности его слов. Происходил же

Алипий из Александрии. И это все, что касается его. И умер Алипий уже старым

в Александрии, а вслед за ним скончался и Ямвлих8, и осталось

после него

      (стр.235)

      множество корней и источников философии. И в это движение имел счастье

внести свой вклад и пишущий эти строки. Ибо перечисленные ученики разошлись

по различным частям всей Римской империи; Эдесий же поселился в Пергаме в

Мисии.

      (стр.236)

Комментарии

Ямвлих о египетских мистериях

      Перевод трактата Ямвлиха 'О египетских мистериях' выполнен по

классическому изданию: Jamblichi de mysteriis liber, rec. G. Parthey.

Berolini, 1857. Сверка текста произведена по изданию: Jamblique. Les

mysteres d'Egypte, texte etabli et trad, par Ed. des Places. Paris, 1966. На

русский язык книга переведена впервые.

      1 Гермес -- сын Зевса и Майи. В древнегреческой религии --

итифаллическое божество плодородия и воздушной влаги, связанное также с

загробным миром. Считался вестником божественных словес и к тому же

душеводителем, сопровождавшим тени умерших в Аид. Функция вестника богов во

времена эллинизма превратила его в покровителя всяческого знания и

'знающего' слова. Он же стал центральной фигурой развивавшейся в Египте

герметической теологии (эпоха эллинизма). Поскольку в собственно-египетской

религии функции, подобные Гермесовым, выполнял бог Тот, автор называет

Гермеса-вестника 'общим

      богом'.

      2 Имеются в виду так называемые герметические сочинения. См.

о них ниже (VIII,1).

      (стр.237)

      3 Перечисляются философы и ученые, побывавшие, согласно

античной традиции, в Египте. 'Однако в Гелиуполе нам показывали дома жрецов

и школы Платона и Евдокса; Евдокс прибыл туда вместе с Платоном, и они оба,

по словам некоторых писателей, провели 13 лет с жрецами... Платон и Евдокс

только с течением времени снискав расположение жрецов, сумели убедить их

сообщить им некоторые основные положения своих учений; тем не менее варвары

скрыли большую часть своих знаний. Однако эти люди научили Платона и Евдокса

применять доли дня и ночи, которые, набегая сверх 365 дней, наполняют время

„истинного' года' (Страбон. География, XVII, I, 29).