Всеслав Соло

Переодетые в чужие тела (Часть 1)

Отсюда удивительная стабильность Алекса Маприя сочеталась с

его абсолютной непредсказуемостью.

-- Добрый вечер, Алекс, -- с убедительной вежливостью приветствовал

основного владельца фирмы Ворбий.

-- Добрый, Георгио Фатович, -- коротко ответил Маприй, --

присаживайтесь, пожалуйста в кресло, -- предложил он и, пока Ворбий занимал

указанное кресло, спросил: -- проблема при вас?

-- Проблемы возникают от действий, -- сказал Ворбий, -- а действия пока

еще не произошло, оно предполагается.

-- Что ж, выкладывайте, -- снисходительно согласился шеф.

В кабинете Президента фирмы, Алекса Маприя, почти всегда звучала тихая,

невидимая музыка, она и сейчас напоминала о своем присутствии и в не ярком

освещении нескольких настенных бра и при свежем, постоянно

кондиционирующемся воздухе было уютно и загадочно, хотелось говорить

медленно и обдуманно.

-- Вы прекрасно знаете, Алекс, -- заговорил неторопливо Георгио

Фатович, -- я никогда не был сторонником поспешных выводов, а тем более

подвижником активизации необдуманных действий, и уже совсем никто меня не

сможет упрекнуть в излишней инициативе. Не так ли?

-- Так, господин Ворбий, -- коротко ответил и тем остановил дальнейшее

приближение к теме разговора шеф. -- Меня интересует суть. Если можно

короче: что вы хотите предложить, Георгио? -- и его взгляд корыстно метнулся

в сторону компаньона.

-- Есть один уважаемый человек, он -- профессор, достаточно богатый, но

пожилой, живет один на один со своей дочерью и влюблен в нее до безумия,

потому что она похожа во всем, как выражался он сам, на его, давно ушедшую

безвременно, жену.

-- Ну, и что? -- возмутился было Маприй о напрасно теряемом времени на

этот разговор.

-- Все так и есть. Я тоже подумал в начале приблизительно так же: 'Ну и

что?'

-- Ну, так и в самом деле: ну и что и с того? -- немного успокаиваясь,

но поерзывая в своем роскошном рабочем кресле, будто отыскивая среди колючек

не колючее место, настоятельно переспросил Маприй. -- Как он появился у вас

на приеме? -- внезапно более заинтересованно уточнил он.

-- Обратиться к нам в фирму ему рекомендовал один из наших рабов, --

ответил Ворбий.

-- Ну и все-таки, что? -- сказал Алекс.

-- Здесь дело обстоит так: либо нам придется сделать профессору то, что

ему надо, либо нам придется оказать ему услугу -- умертвить его, по

последнему поводу подготовительные операции я уже, на всякий случай,

предусмотрительно произвел.

-- Откуда угроза? -- начиная нервничать, спросил Маприй.

-- Тот раб, что рекомендовал профессору нашу фирму, проговорился о

своем прошлом и, видимо, насколько я понял из настроения профессора,

намекнул ему о возможности иной помощи, нежели когда-то помогли мы этому

рабу.

-- Понятно, -- определялся в своей позиции Алекс.

-- Все бы ничего, да сами понимаете...

-- Надеюсь, он уже мертв? -- тут же уточнил Маприй у Георгио Фатовича,

не давши ему договорить.

-- Есть интересная идея, Алекс.

-- Постойте с идеей, вы что, хотите сказать, что этот раб еще жив? --

опершись на стол правой рукой и немного наклонившись корпусом в сторону

компаньона, потребовал всем своим видом и беглой, упругой интонацией голоса

немедленного ответа шеф.

-- Я же должен был...

-- Жив или нет, говорите?!

-- Пока еще, да, -- как можно мягче сказал Ворбий.

-- Что-о?.. -- Маприй не выдержал и вскочил из-за стола, его кресло

откатилось в сторону и приглушенно стукнулось о стенку. Маприй, яростно и

беспорядочно зашагал по кабинету, он бросал то и дело в сторону своего

компаньона выразительно злые взгляды.

-- Я пока еще не выполнил инструкцию только потому лишь, что идея... --

попытался оправдаться Ворбий, но его снова оборвали.

-- К черту идею! -- вскричал Маприй, -- вы только что сказали о своей

рабочей порядочности, и тут же, оказывается, проявили глупую, извините --

дурацкую инициативу и оставили в живых проболтавшегося раба!

-- Он обязательно будет уничтожен, я вам об этом говорю с полной

ответственностью.

-- Так сделайте это немедленно! -- прошипел сквозь зубы Маприй и снова

подкатил кресло к своему столу и, напружинившись, уселся в него. -- Ну? --

вопросительно сказал он.

-- Мне можно все-таки объяснить идею? -- будто попросился Георгио

Фатович.