Всеслав Соло

Переодетые в чужие тела (Часть 1)

тебя, как ты бы хотел этого. Прости, -- сказала

Юсман.

Некоторое время они сидели молча в машине.

-- Все, -- решительно сказала Юсман, встряхнув головой, будто прогоняя

одолевающий сон, -- Пора. Надо идти, Василий Федорович. Надо!

-- Постой, -- остановил ее профессор, тоже оживляясь. -- А как ты

думаешь справиться с Ворбием?

-- Вот, -- сказала Юсман и достала из внутреннего кармана куртки

небольшой пистолет, -- на этот случай имеется.

-- Газовый? -- уточнил профессор.

-- Настоящий, Василий Федорович, самый что ни на есть.

-- Огнестрельный?

-- Конечно.

-- Дай его мне, Виктория, -- попросил про-фессор.

-- Зачем? -- удивилась Юсман.

-- Я мужчина и в моих руках оружие будет прочнее работать. И потом,

тебе все равно же необходимо выполнять какие-то манипуляции, известные тебе:

генератор, капсула, архив. Давай мне пистолет. Я буду в качестве

останавливающей силы, а ты в качестве производящей действия.

-- Слушай, почему я тебе его должна отдать?

-- Ну, перестань же, Виктория! Ты что, думаешь: и на мушке держать и

дело делать?

-- Ну, хорошо. Убедил, -- согласилась Юсман и отдала пистолет

профессору. -- Ты хоть стрелять умеешь? -- поинтересовалась она.

-- Обижаешь, Виктория. У меня разряд.

-- Ладно, верю... Пошли.

Юсман и Василий Федорович вышли из ав-томобиля и направились к зданию

Интегральной Фирмы.

Они остановились у входной двери в здание фирмы и Виктория привычно

нажала сигнальную кнопку, вмонтированную возле двери в стену.

-- Привела? -- раздался металлический голос, возникший за знакомой

профессору селекторной решеткой.

-- Да, он со мной, -- ответила Юсман и профессор насторожился, подумав

про себя: 'Что значит 'привела?'.

Щелкнул металлический запор в двери.

-- Проходите, -- снова прозвучал голос.

Юсман предложила профессору пройти первым.

-- Проходите, Василий Федорович, -- сказала она холодно и равнодушно.

Вскоре, оба они оказались в кабинете Вор-бия.

В это время, Юля, разговаривая с профессором Порядковым, почувствовала,

как ее сердце неожиданно сжалось и от этого родилось у нее в душе какое-то

необъяснимое беспокойство, предчувствие.

-- Что-то... -- сказала она заметно волнитель-но, -- долго так нет

Миши.

-- Насколько я знаю этого молодого человека, он обязателен и если

сказал что-то, пообещал..., то -- несколько секунд поразмышлял Петр

Алексеевич, -- ему... можно верить, -- договорил он.

-- А что вы будете решать с Мишей, когда он вернется? -- не

удержавшись, поинтересовалась Юля.

-- Я же уже говорил вам, Юлия... У Миши имеются какие-то соображения на

этот счет, а меня он пригласил как интеллект, мозг, так сказать, и,

естественно, как близкого друга Василия Федоровича, вашего отца. Больше я

ничего добавить по этому поводу не могу.

-- Не можете или не хотите? -- отчаянно не унималась Юля.

-- Ну, Юлия, извините, но вы как ребенок.

-- И вы меня извините, Петр Алексеевич, -- словно опомнилась Юлия. -- Я

очень устала.

-- Усталость -- характерная черта любого поколения. Все устают, начиная

от малого и кончая старым человеком. А вы не обращали внимания, Юлия, на то,

что дети устают все же меньше чем взрослые?

-- Замечала, -- как-то особенно нежно и за-думчиво, заметил профессор,

сказала девушка.

-- А не задавались вопросом, почему это так? -- снова спросил Порядков.

-- Я не думала, -- ответила Юля.

-- А вы подумайте, -- предложил профессор.

-- Возможно, оттого они устают меньше, что... Честное слово, не знаю,

Петр Алексеевич. Отчего?

-- Все очень просто, -- определился Порядков. -- Есть только три

возможности жить в мире.

Первая: видеть натуру, все как впервые, без какого-либо опыта на то, но

это -- бессозна-тельное бытие.

Вторая возможность, здесь посложнее: видеть натуру, все что есть, но не

как впервые, потому что уже есть опыт и он подсказывает -- как надо видеть,

а значит, всякий раз, когда имеется возможность видеть очередную натуру, она

уже не воспринимается как есть, как впервые, потому что воспринимается в

свете уже существующего опыта, и таким образом, человек перестает видеть,

можно сказать даже, если хотите, как бы перестает видеть новое, а видит

лишь, собствен-но, блуждает в первичном опыте и только.