был голос Ани.
Надя встала из-за стола, глянула в мою сторону, улыбнулась
и вышла из комнаты, а я, жмурясь, как на ветру, присел в мягкое
кресло возле стола Ани. В белом халате Аня казалась мне
вылепленной из ослепительного света.
Наконец мое зрение полностью адаптировалось, и я разглядел
пачку бумаг на Анином столе и какие-то карты с изображением
человеческих фигур. В десяток секунд Аня что-то очень быстро
дописала на обратной стороне одной из карт и ловко отодвинула
гибкими руками все бумаги и карты в сторону, на подоконник.
-- Сейчас, -- сказала она, -- придет Корщиков. Надя пошла
за ним.
-- Да, но мы с тобой даже не поздоровались, -- шутливо
возмутился я.
-- Конечно, -- запротестовала Аня, -- ввалился в комнату
без приглашения!
-- Извини, действительно, сам не прав, здравствуй, Аня!
-- Это другое дело, здравствуй, Сережа!
И тут дверь в комнату быстро открылась и закрылась. Ее
движение произошло за какое-то неуловимое мгновение, по крайней
мере, мне так почудилось, и в комнате оказался мужчина лет
сорока, с неподвижно обвисшей правой рукой. Он прошел мимо меня
и сел за стол Нади.
-- Саша, -- обратилась Аня к нему, -- познакомься,
пожалуйста. Это Сережа, тот самый...
Мужчина встал, и я тоже приподнялся из кресла, мы
наклонились навстречу друг другу и мягко пожали руки,
дружелюбно обменявшись улыбками.
-- Саша, Корщиков, -- сказал мужчина.
-- Очень приятно, Сережа: Истина, -- ответил я, и тут же
обратил внимание, на лице у него крупные очки, одно стекло
треснуто. Что-то беспокойное промелькнуло у меня в памяти. Мы
снова сели на свои места: он за стол, я в кресло...
-- Здесь очень много света, -- сказал я, улыбнувшись в
сторону Ани и, снова посмотрев на Корщикова, добавил, -- но
потолок низкий!..
-- Низковат, -- как-то двусмысленно подтвердил Корщиков.
-- А по мне так -- норма! -- сказала Аня, умиленно глядя
на Сашу, как бы завязывая разговор между мною и Корщиковым.
-- Да, это интересно, -- сказал я.
-- Есть люди, которым и Вселенная кажется подобной
комнатой, -- подытожил Корщиков.
Аня поняла, что разговор начался, она уставилась в окно,
то ли делая вид, то ли действительно что-то разглядывая там
внизу, на улице. В общем, всем своим видом она показывала, что
не мешает нам пообщаться.
-- Аня не давала вам почитать мою работу? -- обратился
Корщиков ко мне.
-- Нет, -- сказал я, -- кроме ваших рассказов я ничего не
читал. А у вас есть своя научная работа?
-- Ну, как вы уже догадались, имеется, -- сказал Саша.
-- И что, ее можно будет почитать?
-- Конечно, -- засуетился Корщиков. Он полез в нижний ящик
стола, извлек оттуда папку-скоросшиватель и протянул ее мне.
Его правая рука продолжала висеть от плеча, и я понял, что она
у него не работает.
-- Спасибо, -- сказал я и принял папку.
-- Я думаю, что вам не мешало бы еще почитать Владимира
Шмакова. У меня есть негативы его трактовки 'Священной книги
Тота'.
-- А что это за книга? -- поинтересовался я.
-- Вы знаете, я тороплюсь сейчас. Вы уж не обижайтесь на
меня, -- сказал Корщиков, -- но в следующий раз я обязательно
отвечу на ваш вопрос.
-- Ради Бога, извините, что я вас задерживаю, --
спохватился я, но все же спросил еще:
-- Совершенно последний вопрос, если можно?
-- Да, да, я слушаю, -- остановился Корщиков у двери.
-- Когда я смогу получить негативы этой книги?
-- Если вы хотите побыстрее...
-- Если можно, то лучше -- быстрее, -- обрадовался я про
себя такой близкой и действительной возможности прикоснуться к
чему-то невероятному.
-- Меня две недели не будет на работе, -- отгулы, --
сказал Корщиков. -- Вы можете, если хотите, зайти ко мне домой,
ну, хоть завтра.
-- Я согласен, -- сказал я. -- Как к вам добраться?
-- Улица Ленина, тридцать три, комната двадцать два. Это
общежитие.
Я бегло записал адрес в блокнот, попрощался с Корщиковым,
и он ушел.
-- Это очень мужественный человек, -- тихо и как-то
особенно нежно произнесла Аня, и я понял, что Корщиков для нее
много значит. Она грустно смотрела мне в глаза и продолжала
говорить.
-- Он жил на Кавказе раньше. Как-то на 'Жигулях' свалился
в пропасть, получил несколько переломов позвоночника и прочие
повреждения тела.