Всеслав Соло

Скоморох или Начало Магии (Часть 1)

тебя

призрачности. Поверьте, в магии, например, это очень важное

обстоятельство.

-- Ну, это в магии, а в жизни все, скорее, наоборот, --

возразил я. -- Хотя, про себя, мне именно так и хотелось

думать!

-- Одни говорят -- магия, другие говорят -- жизнь. В чем

разница? Суть одна. Названия -- разные, -- пояснил Корщиков.

-- Ну, уж я не соглашусь с вами, что жизнь и магия -- одно

и то же.

-- Согласитесь или нет, от этого суть все равно не

изменится, -- сказал Корщиков. Он абсолютно уверенно посмотрел

мне в глаза.

Все-таки пауза великая вещь! Ничего на свете нельзя делать

без пауз. А разговор без пауз -- не разговор, а так,

информативное общение, и только... Я молчал с полминуты.

-- Вы можете смело расспрашивать меня по своему

усмотрению, -- предложил Корщиков.

-- Вы знаете, -- сказал я, -- не люблю 'вечера вопросов и

ответов'.

-- Понимаю, -- кивнул Корщиков, -- чувствуете

напряженность? Ну, что ж...

-- Совершенно верно, чувствую!

-- Тогда... Спрошу я. Можно?

-- Спрашивайте.

-- Хорошо... Что побудило вас заинтересоваться Шмаковым,

ну и так далее?

-- Э-э... Как вам сказать... Мне порою кажется, что тяга к

необычному у меня в крови, она скорее неосознанная, чем

направленная, и больше символична, чем рассудительна... Здесь и

вера в Бога, и в приметы, ну и конечно же состояния восторга,

радости, таинственности, если хотите, -- даже страха!

Корщиков улыбнулся, но как-то по-доброму, и эта улыбка

меня ничуть не смутила.

-- Например, в детстве, -- продолжал я, -- каждое лето я

проводил у своей бабушки в деревне. Напротив ее двора жила

одинокая старая женщина -- настоящая монашка! -- баба Домна...

Она никогда в жизни не была замужем! Я часто бегал к ней в

гости, через дорогу, и подолгу засиживался за чтением Евангелия

и других священных книг. А рассказывала баба Домна так

интересно о жизни святых и Христа! Царство ей небесное, пусть

ей земля пухом будет... -- я приумолк.

-- Да... Впечатления детства, -- медленно проговорил

Корщиков, -- но это, -- предрасположенность души, а в чем же

мелодика вашего интереса?

-- Мелодика?

-- Да, мелодика, -- подтвердил Саша.

-- Не так давно, -- сказал я, -- я узнал, что мой

двоюродный дед был колдун!

-- Аня рассказывала мне об этом, -- остановил меня

Корщиков.

Снова наступила пауза. Я раздумывал: говорить о Наташе или

не говорить?..

-- Говорите, говорите! -- возник неожиданно голос

Корщикова. Я удивленно посмотрел на Сашу:

-- У меня создается впечатление, что вы даже знаете, о чем

я должен говорить! -- сказал я.

Корщиков промолчал...

-- Ну, хорошо... -- решился я. -- Понимаете, Саша, у меня

есть девушка. Божественно красива, неземная душа... Я люблю

ее... Мы познакомились во сне... А на другой день узнали друг

друга наяву, как старые знакомые!.. В этой истории я так

запутался.

-- Не переживайте... Если вам суждено, -- разберетесь, --

сказал Корщиков, -- все зависит от вас самих. А раз началось,

значит -- суждено!

Он смотрел мне в глаза совершенно спокойно, уверенно,

непоколебимо, а я только посматривал в его глаза, как бы

заглядывая на мгновения...

-- У меня был друг, -- продолжал я, -- он давно умер, но

он приходил ко мне во сне и показывал, как они живут. Там я и

познакомился с Наташей.

-- Так ту девушку зовут Наташа? -- спросил Корщиков.

-- Да. Ее зовут Наташа.

-- Что ж, такое бывает, -- определил он, и тут же, как-то

особенно оживившись, спросил: -- Вы что-то хотели у меня

спросить вчера в лаборатории?..

-- Да, я хотел попросить вас рассказать о Священной книге

Тота, -- ответил я.

-- О Священной книге Тота можно говорить часами, если не

веками. Ведь это -- самая древняя книга на Земле!

Корщиков поднялся со стула, продолжая смотреть на меня.

Его правая рука неподвижно висела от плеча. Потом он сделал

несколько шагов от стула, постоял у книжного шкафа и снова

вернулся и сел на стул. Я молча ожидал...

-- Мой экземпляр Священной книги Тота сегодня у приятеля,

но это не беда! Я перескажу вам кое-какие соображения по поводу

ее происхождения и значимости, основываясь на вступительном

слове Владимира Шмакова.

Саша помедлил еще несколько секунд... Я уловил в глазах