Всеслав Соло

Изида или Врата Святилища (Часть 1)

-- Вы тоже пишете стихи? -- обрадовался молодой человек,

как только отзвучало последнее слово в устах Пилигрима, но

старик не ответил на вопрос.

-- Так ты... так никогда и не любил? -- словно остановил

вопрос парня, остепенил его оживление, продолжая тем самым свой

путь беседы, старик. Парень на время затих.

-- Я выплакал душу, теперь она опустела... а ты проводила

за дверь бездушное тело... -- сказал парень и снова замолчал.

-- Значит, любил, -- подытожил Пилигрим.

-- Под шелест рублей шелестящие шины, под шелест рублей ты

похоже светла, ты гордо мне бросила взгляд из машины, сквозь

мыльный пузырь лобового стекла... -- проговорил на едином

дыхании парень.

-- Любил... и не один раз... но только любил ли и в самом

деле то, что искал и обрел, а не то, что пришлось по случаю, --

подытожил старик, продолжая сидеть неподвижно. Изредка парень

наклонялся к огню костра и подкидывал свежий хворост в него.

-- Вы сказали, что вышли на помощь, помогите мне

полю-бить, Пилигрим, подскажите как. У меня очень много любви,

но она никому не нужна -- одни перед ней расступаются и не

решаются к ней прикоснуться...

-- Знаю, -- остановил молодого человека Пилигрим, --

человек ты восприимчивый... умеющий слушать, толк из тебя

будет. Слушай... я расскажу тебе сказку... сказку о любви.

'Жил да был один юноша. Это был очень печальный юноша. Он

бродил по многолюдным улицам своего города в поисках любимой.

Когда он отчаялся обрести заветного человека, он стал

путешествовать по другим городам своей страны. Долго ему

пришлось одиночно странствовать, одиночить: исподволь он

безнадежно вглядывался в окружающий его мир людей.

Нет, нельзя сказать, чтобы совсем его не замечали девушки,

но услада тела не помогла юноше, молодому мужчине постичь

восторженность любви.

А он от этого печалился еще больше, но все-таки продолжал

идти заповедными тропами, и только лишь вера в любовь спасала

его, вера в то, что она во что бы то ни стало есть, его

любимая, на этом белом свете.

Порою, юноше казалось, что вот уже, скоро будет, появится

она, улыбнется ему любимая. Но тчетно он ожидал своего счастья

и напрасны были все его старания: девушки ускользали от него.

Он щел на ощупь, ожидал, искал...

Все девушки видели: во что он одет, как сложен, богат ли,

знаменит.

Никто не замечал самого юношу. И унылилась душа его.

Неуемная печаль одаряла юношу стихами, и в конце концов

молодой мужчина замкнулся в себе, и, обрученный с поэзией,

написал, как он решил признаться себе, свое самое последнее

стихотворение в жизни своей о любви:

Любимой нет.

Ее никак не встречу.

Или уже не встречу?..

Как закон:

Мой каждый день безлюбием отмечен

И до абсурда, кажется, знаком...

И каждый день одолевают страсти,

Которые срываю впопыхах.

Любимой нет...

Разыскиваю счастье, --

Но нахожу его я лишь в стихах...

И когда юноша прочитал это стихотворение для себя вслух,

он холодно заплакал от несбыточности своей души. И тогда, когда

не утешился он слезами, решил он уйти в края безлюдных лесов, с

онемевшей душой своей, чтобы остановить свою жизнь там.

И он ушел, как и задумал.

Он больше не искал дороги, и волнующие тропинки тоже не

привлекали его, даже цветущие поляны теперь он обходил

стороной. Он больше ничего не искал, он размашисто продирался,

одержимый погибелью, опасностью быть разодранным в клочья

дикими ветрами леса.

Долго шел юноша, все тело его было исхлестано и заливалось

болью от острых сучков. И однажды, после изнурительных дней и

ночей бессонного пути, он вышел все-таки на поляну, он хотел ее

обойти, предчувствуя ее издали, но не смог.

По одну сторону поляны было глубокое озеро, по другую --

непроходимое болото, но это оказалась совсем необычная по-ляна:

на ней абсолютно не росла трава, не разноцветились никакие

цветы, только один-единственный цветок одиноко рос на этой

поляне. Этот цветок напоминал ему его самого, и тогда юноша

решил остановить свою жизнь на этой поляне.

Стремительно он подошел к цветку и сорвал его, после чего

он повернулся и зашагал к озеру.

На берегу он остановился, бережно положил цветок у своих