Всеслав Соло

Изида или Врата Святилища (Часть 1)

свою любимую, ощущать ее присутствие

рядом, потому что любимая начинала жить как-то иначе. И он

чувствовал каждое ее движение: тела и сердца, даже будучи один.

И вот наступило самое страшное -- любимая совсем охладела

к юноше и покинула его, и как только это произошло, юноша снова

опечалился, и пуще прежнего его душа была вся в слезах.

И тогда юноша опять покинул мир людей и ринулся через леса

на заветную поляну к магу.

Лютый ветер бушевал на поляне. Маг ожидал юношу, он стоял

посреди поляны и огненные вспышки его плаща полыхали вокруг

него. Маг сурово смотрел на юношу, который стоял, понурив

голову, в неведении, ожидая приговора судьбы.

Но маг молчал, тогда заговорил юноша:

-- Я все сделал, как вы сказали, но я не знаю, где я

ошибся.

-- Осмотрись, -- и юноша всмотрелся в свою душу, и он

прозрел, -- Боже, -- воскликнул он, -- что я наделал! Я вижу в

своем сердце образ любимой, так вот почему ее не стало у меня!

-- Ты забрал свою любимую обратно, она возвратилась к тебе

в сердце.

-- Что же мне теперь делать?

-- Ты должен вернуть ее в мир людей, и она снова будет с

тобой.

-- Я понял... -- сказал юноша твердо. -- Не пускайте

любимых обратно в свое сердце, не оставляйте их у себя в душе,

и они никогда не покинут вас, -- и с этими словами юноша снова

вернулся в мир людей, и он отпустил любимую из души своей, и

она снова вернулась к нему.

И пошли они вместе, рука об руку, по пути бессмертия,

обретая вечность. И решили они вместе прийти к магу, чтобы

поблагодарить его за урок судьбы.

Но когда явились они на заветную поляну, то обнаружили на

ней солнечный ливень. Мага не оказалось на поляне.

По дороге к поляне юноша шел с твердым желанием подобрать

тот единственный цветок, некогда сорванный им в далекой печали

одиночества, и оживить его, возвратить ему дыхание Земли.

Но как же восторженно удивился юноша, когда увидел,

обнимая любимую, что вся заповедная поляна усеяна цветами, и

разноцветные лепестки бабочек порхают над ними. Юноша снова

захотел писать стихи и написал первое:

Жизнь не безжалостна, коль рушит,

И ты за то ее прости,

Пусть выкорчевывает души,

Чтобы полянам расцвести...

Пилигрим замолчал.

Молодой человек неотрывно слушал его, изредка лишь

подбрасывая в костер свежие пучки хвороста. Так они и просидели

до самого утра молча.

И снова начало синеть выпуклое небо над морем, солнечный

диск будто на цыпочках выглянул из-за гор побережья, и костер

угас, только легкий дымок, словно остатки раздумий, струился

над ним.

Крики чаек вонзались в небо, а чайки вонзались в море и

выныривали из морской глади, и снова неслись в небо навстречу

своим крикам. И парень в джинсах и кроссовках, в распахнутой

рубашке, сидя на камне напротив старика в белых одеждах, что

по-прежнему опирался на корявый посох, сказал: 'Я все понял,

спасибо тебе, Пилигрим'.

-- Сережа, -- сказала Наташа, когда Гриша закончил 'Сказку

о любви', и я насторожился. 'Нет', -- подумал я, -- она не

просто сказала 'Сережа', она позвала, окликнула меня'...

Наташа пристально смотрела в Гришины глаза, я

почувствовал, что еще одно неуловимое мгновение -- и она узнает

меня.

Но в следующую секунду я невероятными усилиями словно

выкорчевал Гришино тело из-за кухонного стола, Гриша

молниеносно поднялся, глянул на наручные часы и тут же

торопливо заговорил:

-- Все, мне пора, у меня еще тысяча заказов. Сказку я

оставляю на время вам, почитаете. -- И я протянул исписанные

листы Наташе. Опешенная моим вскоком из-за стола, она

машинально взяла их у меня из рук.

-- Может, еще чаю? -- засуетилась она.

-- Нет, нет, я бегу, сумасшедше опаздываю, -- уже из

прихожей выкрикнул я, открывая входную дверь.

-- Гриша, а как же вы пойдете на заказы, у вас даже

инструментов с собой нет.

-- Ничего, я забегу на работу, -- бегло ответил я,

вышагивая из квартиры.

-- Но вы же не успеете!

-- Я возьму такси.

-- Гриша!.. -- окликнула меня Наташа, стоя на лестничной

клетке, когда я уже сбегал по ступенькам на этаж ниже.

-- Что? -- отозвался я, приостановившись.

-- Когда вас ждать?

-- Я позвоню, -- выкрикнул я уже не бегу, ловко

перескакивая ступеньки.