К примеру: если в земной жизни человек чем-то
неистово бесконтрольно увлекался, услаждался, полностью
подчинялся этому увлечению, страсти своей, то в астральном мире
он будет то и дело нянчиться с этим пороком, и воля его будет
усечена этим. Я находился в мире своей веры. Я не мог не
поверить в приговор, ведь если бы я это смог, то, прежде всего,
я никогда бы не вышел в Астрал!
Ибо не поверить в приговор и одновременно находиться в
Астрале означало бы не что иное, в качестве примера земного,
как то, что я находился бы среди, скажем, своих друзей и
громогласно утверждал бы свое телесное неприсутствие!
И если бы меня начали в тот момент пинать, то мне бы
пришлось либо поверить в свое физическое присутствие, либо не
поверить, но физически все равно присутствовать и получать
самые настоящие побои, с синяками и ссадинами!
Мир нашей веры, каким бы он ни являлся, существует, когда
он уже открыт нами, автоматически живет, начинает жить
независимо от нас, и уничтожить его, разрушить, не поверить в
него -- громаднейшая и практически неосуществимая участь!
Такое подвластно только высшим существам или богам! Здесь
удивительный парадокс!
Пословица, говорящая о том, что легче разрушить, чем
по-строить, -- превращается в пылинку на дороге, вообразившую
себя камнем!
Построить мир своей веры тяжело, но все-таки легче, чем
разрушить его основы!
Мир настоящей веры -- нерушим! А уж тем более дважды
нерушим -- мир веры коллективной!
Астрал -- это обновленный пример, по крайней мере для
меня, пример придуманности, коллективного построения веры до
незыблемой реальности, каковым является когда-то такой
доступный и мне мир физических форм. Но у меня еще была надежда
созерцать и частично или временно обладать восприятием земного
мира, но эта возможность лежала через преодоление брезгливости
присутствия в чужих земных телах!
Мало того, -- эта возможность, кроме брезгливости,
вызывала во мне чувство преступности!
Ведь завладевать чужим телом, хотя бы и частично, --
означало держать на устрашимо-волевом или соблазнительном
прицеле испуганную или наслаждающуюся брошенной 'костью' для
отвлечения внимания сущность, -- хозяина данного тела!
Я видел, странствуя в Астрале, как многие подлые сущности
его причудливых просторов воображения, другими словами --
астральные жители, в особенности жители низшего подплана
Астрала, -- прямо-таки следили и выслеживали, поджидали и
вкрадчиво, исподтишка, а то и нагло, бесцеремонно впивались,
внедрялись в чужие, увлеченные страстями тела и вытворяли такие
разбойничества, так уж ненасытно упивались вкусом чужого тела,
что изводили его порою до полного истощения: пока оно не падало
замертво наземь -- не оставляли его!
А всему виною безвольные медитации, усердно-доверчивые
гадания, многострадальные в таинственности спиритические сеансы
и прочая чертовщина!
Люди, там, на земле, и не догадываются даже, насколько они
легко доступны через все вышеперечисленное оболванивание себя,
доступны одержанию, ношению в себе других астральных сущностей,
которые либо исподволь мешают жить, подобно духовным червям,
хозяину тела, разлагают его, либо сами владеют предоставившимся
телом и сводят хозяина с ума, или же одержимо тащат его тело по
пути той страсти, которая приятна им самим, а не хозяину!
Вот почему так часто алкоголик или еще какой-либо чем-то
одержиый человек раскаивается в минуты прозрения, сквозь пелену
захвативших его тело астральных жителей. Но вскоре снова
отдается их яростному правлению!
Как же уместна здесь та пословица, которая говорит: 'Семь
раз отмерь, а один раз отрежь'!
И действительно, -- семь раз подумай хорошенько: ты ли на
самом деле хочешь задуманного, просящегося на исполнение или же
этого желает вселившаяся в тебя астральная сущность. Все
болезни наши тоже -- одержание!
Берегитесь быть одержимыми!...
И что интересно, я открыл для себя понятие ада или, по
крайней мере, его элементов. Вообразить, и то будет страшно, а
видеть и болезненно ощущать, как страдают те или другие
астральные сущности, по разным причинам некогда расставшись со
своим земным телом, умерев там, на земле, как страдают они
здесь, в Астрале!
С телом-то земным они расстались, а вот с воспитанной
страстью