лицом к пожилой женщине, продолжавшей сидеть на
перевернутом ведре. Они, Юра Божив и Лидия Ивановна, долго
отстраненно друг другу смотрели в глаза, будто узнавали что-то,
догадывались, и наконец Лидия Ивановна активно заговорила:
-- У памятника указательный палец отломили и десять копеек
в ладошку положили, что будем делать?...
-- Я сейчас пойду и вытащу десять копеек, -- тут же
ответил Юра Божив и уверенно зашагал к памятнику.
-- А палец указательный, как же с ним-то быть?
-- Придется вылепить из гипса новый.
Юра вскарабкался на постамент, пошарил рукою в протянутой
ладони Ильича, извлек оттуда десять копеек, близко поднес их к
глазам, долго рассматривал и положил обратно, затем спрыгнул с
постамента и озабоченно вернулся к уборщице, сидящей на ведре,
но Лидии Ивановны не оказалось на месте, словно ее там и не
было никогда, на ведре сидела Екатерина Васильевна. Водители
продолжали проталкивать свои электрические машины, и когда
обесточенные троллейбусы делали полный объезд вокруг памятника
по площади, металлические штанги сами выпружинивали из
вопросительных крючков, будто булавки, и впивались опять в
проволочные рельсы. Юра подошел к Екатерине вплотную. Екатерина
встала с ведра.
-- Ты хочешь меня трахнуть? -- спросила она у Божива.
-- Еще бы, прекрасная вы женщина. -- У Юры взветренно
пробудилось желание. Екатерина и Божив обнялись и обласкивали
друг друга.
-- А ты очень хочешь этого? -- словно предупреждая о
чем-то, игриво шептала Екатерина Васильевна.
-- Да что же вы меня об этом спрашиваете? Давайте, я прошу
вас.
-- Я пошутила, Юрий Сергеевич.
-- Да ну же, как же так? Это нехорошо с вашей стороны,
вовлечь и отвергнуть.
-- Ну хорошо, Юрий Сергеевич, вы только сунете и сразу же
вытащите.
-- Что за ерунда!
-- Нет-нет, только один раз, сразу же вытащите.
-- Я не смогу этого сделать. Ничего не понимаю, почему,
почему так?
-- Так уж необходимо.
-- Ну хорошо, я попробую, -- сказал Юра Божив, надеясь на
то, что любая женщина сама не захочет прекратить это неизвестно
ради чего, что она просто не в силах перед природою... но... и
Божив обеими руками подлез под платье Екатерины и стащил с нее
трусики, вскоре и его брюки медленно спружинили до колен. Божив
прильнул к Екатерине, она простонала и тут же слегка присела.
-- Да что же это такое? -- возмутился Юра, успевший всего
пару раз судорожно дернуться всем телом. -- Екатерина
Васильевна, это нехорошо, давайте же, это нехорошо с вашей
стороны так поступать.
-- Нет же, я опытная женщина.
Божив агрессивно прижимал к себе Екатерину и тоже пытался
присесть.
-- Не пытайтесь, Юрий Сергеевич, у вас больше ничего не
получится, я же говорила вам, только один раз, и он уже
произошел. Не надо, не насилуйте меня. -- Божив продолжал
упорствовать, настойчиво подергиваясь все телом.
-- Какой же вы сексуальный, зависимый человек, Юрий
Сергеевич!
-- Еще бы, вы даже не можете себе представить, как мне
хочется, жадная вы женщина... ...
Как обычно в девять часов утра Юра Божив явился на работу
в кинотеатр Лесного поселка. Он зашел к себе в кабинет. С
расстановками: то журнал положить на место надо или
расположение стула поправить, а то сейф открыть, проверить,
печать на месте ли, и удовлетворенно закрыть этот железный
ящик, -- Юра медленно опустился на стул за рабочий стол. Только
он успел это сделать, как в кабинет без церемонного стука
вшагала Екатерина Васильевна.
-- Вы как всегда вовремя, Юрий Сергеевич.
-- А как же иначе. Всегда кто-то должен кому-то помогать.
-- Не поняла, Юрий Сергеевич.
-- Я помогаю работе, а Господь помогает мне. Человек
помогает Жизни, а Бог помогает человеку.
-- Что-то вы с утра совсем зарассуждались, Юрий Сергеевич,
что же будет к вечеру?
-- Или в ночь... -- отрешенно проговорил Божив.
-- Я не знаю, как в ночь, но...
-- А кто поможет Богу? -- вопросительно остановил Юра
Екатерину.
-- О, это для меня слишком замысловато.
-- А что для вас проще? Общение с мужчинами, да?
-- Смотря с какими, смотря где и когда, Юрий Сергеевич.
-- Вы хотите сказать -- днем или ночью?
-- Не знаю, не знаю... может, и так.
-- Вы хотели сказать -- наяву или во сне?
-- А почему бы