нижняя часть эгрегора, само не позаботится о
себе: пока дыхание само не прорвется в свои анналы земного
тела. Когда ты будешь сидеть бездыханно, от позвоночника, от
копчика вокруг тебя начнет все плавиться, в какой-то
нетерпеливой истоме страха и наслаждения, не обращай на это
внимания, постарайся получить от этого удовольствие, знай, что
в этот момент рвутся все привязки, все протуберанцы, щупальцы
энергетических нападений, идут возвратные удары.
Часть пятая СУЕТА
Друг детства
-- Надежда Михайловна... Мама, вам чаю принести? Вы будете
чай пить, Алексей Константинович? -- заботливо спросила Наташа.
-- Наташенька, ты не беспокойся, -- тут же отозвалась
мама, -- иди к Сабинушке, я сама подам чай.
-- Ну что вы, мама, у вас гость.
-- Нет, нет, я сама, -- встав с кресла, твердо и
убедительно подытожила свое заверение мама. -- Этот гость не
совсем обычный, гость моего детства, -- улыбнулась она в
сторону Алексея Константиновича.
-- Да уж, это точно, -- немного застеснялся Алексей
Константинович и приятно разулыбался.
-- Ну как хотите, друзьям виднее, -- определилась Наташа и
ушла в зал к дочери.
-- Леш, тебе некрепкий сделать?
-- На твое усмотрение.
-- Хорошо, сейчас принесу.
-- Только, слышь, Надя, без сахара, хорошо?
-- Боже мой, а что так сурово?
-- Сахорок дело, конечно, неплохое... но... увы... --
Алексей Константинович пожал плечами и развел руки в стороны.
-- Диета?
-- Она самая.
-- Ты знаешь, один мой знакомый так говорит: К черту все,
если я сяду на диету, то потом она сядет на меня.
-- Надь, я понимаю, ты философ, рассуждать -- твоя
профессия... но лучше за чаем.
-- Без сахара.
-- Как говорится, с точки зрения дифференциального
подхода, это есть суть, совершенно приемлемая для меня.
-- Все, иду.
-- В рассуждения?
-- За чаем, пародист, -- сказала мама и вышла на кухню.
Скоро она возвратилась в комнату с двумя чашками горячего
чая, которые дымились на небольшом никелированном подносе у нее
в руках.
-- Леш, поставь столик между кресел.
И Алексей Константинович тут же выполнил это поручение.
Вскоре они пили чай и разговаривали.
-- Послушай, Леша, ты знатный криминалист.
-- А ты хочешь в этом удостовериться?
-- А почему бы и нет? Вот скажешь, какого происхождения
чай, поверю.
-- Так, -- задумчиво произнес Алексей Константинович,
отпив глоток чая из кружки, -- сейчас определимся....
кажется...
-- А ты не выкручивайся, говори точно, не ожидай, что я
тебе подскажу.
-- Индийский, -- коротко выпалил Алексей Константинович и
азартно заглянул в мамины глаза.
-- Не-а, -- расхохоталась она, -- ни фига не угадал, --
грузинский.
-- Ну ладно, этими мелочами пусть занимаются
студентыкриминалисты, зато вот Сказку о любви сына твоего я,
кажется, разгадал.
-- Да, сказка очень хорошая, она так неожиданна для меня.
-- Да нет, ты меня не поняла, Надя, -- серьезно произнес
Алексей Константинович.
-- Что значит не поняла?
-- Сказка действительно хорошая, но не в содержании дело.
-- Слушай, Алексей, заканчивай туманить, что ты имеешь в
виду, я тебе дала ее просто почитать.
-- Хорошо, -- сказал Алексей Константинович, взял стоявший
возле кресла свой дипломат, бегло вскрыл его на коленях, извлек
оттуда несколько исписанных от руки листков бумаги и протянул
их своей подруге, -- вот, -- определил он, -- прочти.
-- Ну... и что... я уже читала, -- проговорила мама,
просматривая листы.
-- Да нет, не сказку саму смотри, отлистни последнюю
страницу, -- и мама выполнила предложенное, -- прочти, каким
числом датирована рукопись. -- И мама прочла дату написания.
-- Написано десять лет назад, ну и что?
-- Да ничего, сущий пустяк, эта сказка сфабрикована не
более месяца назад, по крайней мере, переписана чьей-то рукой.
-- Ты шутишь, -- насторожилась мама.
-- Можешь быть уверена, данные из экспертлаборатории.
-- Да ты что, Леша, в самом-то деле, почерк-то Сережин.
-- Ты уверена?
-- Абсолютно уверена.
-- Если хочешь, я смогу уточнить, действительно ли его
почерк, хотя, конечно, дело это ваше, семейное.
-- Тебе для этого нужен образец Сережиного почерка?
-- Да, что-нибудь