Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том I (Часть 1)

вотчину

Рима, желание, с которым Карл V не расстался по причине своего фанатизма,

полагая что только так можно избежать вторжения лютеранства в Испанию;

Филипп II сохранил его из-за предрассудков и деспотизма, превратив

инквизицию в министерство полиции, вопреки Антонио Лопесу, и в главное

таможенное управление по борьбе с контрабандой лошадей во Францию,

приравнивая это преступление к ереси; Филипп III, Филипп IV и Карл II -

из-за тех же предрассудков, опасаясь множества еврейских семей, вернувшихся

в Испанию после объединения португальского королевства; а Филипп V - из-за

ошибочной политики, унаследованной от деда, Людовика XIV, короля Франции,

который полагал, что имея подле себя сорок церковников, можно считать, что

корона в безопасности, ибо отсутствие религиозного единства- дурное знамение

для трона; Фердинанд VI и Карл III - по той же причине, услышанной ими от

отца, и Карл IV - потому, что революция во Франции послужила для него

наглядным подтверждением этого суждения, чему также способствовали великие

инквизиторы, которые не переставали упрочивать свои позиции и расширять

влияние, как будто нет средства лучше и надежнее для укрепления королевской

власти, чем террор.

Беседуя в Париже и Лондоне с некоторыми правоверными католиками, я

много раз слышал от них, что инквизиция полезна Испании для сохранения

чистоты католического вероисповедания и что Франция только выиграла бы, имей

она у себя что-либо подобное. Так они и живут в заблуждении, полагая, что

достаточно быть добрым католиком, чтобы не оказаться в застенках инквизиции,

в то время как из-за существования тайной системы уведомления девять из

десяти осужденных были ревностные католики, по невежеству или злому умыслу

своих доносчиков преследуемые за еретические взгляды. Заключение же об этом

делал какой-нибудь малограмотный монах, слывущий в простонародье ученым лишь

потому, что он когда-то изучал схоластику. Инквизиция лелеет и питает

лицемерие, карая не умеющих лгать, но будучи бессильной обратить в свою

веру, как мы наблюдали на примере евреев и мавров, которые крестились лишь

для того, чтобы остаться в Испании. Первые погибли в огне, а вторые ушли в

Африку, оставаясь такими же магометанами, как и их деды до крещения.

Чтобы сохранить чистоту католицизма в Испании, бросив в огонь и выслав

из страны более трех миллионов человек, представителей всех трех сословий,

достаточно иметь лишь палачей, свод законов и судей, которые бы их

применяли, и вовсе не обязательно, чтобы эти судьи были, по милости папы,

служителями апостольской Церкви.

Надеюсь, прочитав эту Историю, вы прозреете и выйдете из заблуждения,

узнав об инквизиции еще неизвестное. Я сам принадлежу к римской католической

апостольской Церкви и не уступлю ни одному инквизитору ни в чистоте веры, ни

в желании видеть Испанию процветающей, но я все-таки искренне верю в то, что

для моей родины было бы лучше, если инквизиция снова вернулась бы под опеку

епископата, как было много веков назад; полагаю, что это более соответствует

Священному Писанию, которое гласит нам устами апостола Павла, что Дух

Святой, а не апостол Петр и не папа, 'повелел епископам управлять Церковью,

ее же стяжал честною своею кровию Господь наш Иисус Христос'.

Обо всем этом вы узнаете из моей Истории. Поскольку она совершенно

оригинальна и исключительна по сути изложенных в ней фактов, я цитирую

только уже опубликованных авторов, там, где опираюсь на них, а все остальные

исходные данные взяты из рукописных первоисточников, и здесь я уже полагаюсь

на доверие ко мне публики, впрочем, сомневающиеся могут проверить

правдивость их изложения. И поскольку цитирование раздуло бы мое

исследование до невероятных размеров, я счел более полезным дать в конце

каждого тома каталог использованных мною рукописей. Если инквизиторы (или

какое-либо уполномоченное ими лицо) захотят сопоставить цитируемые отрывки с

документами инквизиционного трибунала, они увидят, что я был честен, как

перед высшим Судом.

Вам представится возможность оценить мою беспристрастность и в других

случаях, когда я признаю наличие у инквизиторов доброты и человеколюбия и

списываю их неблагопристойные деяния на счет изначальной порочности законов

святого трибунала, не относя их к конкретным личностям. Особенно это видно в