Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 1)

в котором толковал пророка Исайю, но он обыкновенно говорил, что

не следует иметь ни малейшего доверия к авторам-еретикам, изливающим скрытый

яд, которым они полны, когда меньше всего можно ожидать этого; архиепископ

никогда не обольщался их учением, потому что всегда защищал католическую

религию. Мы уже сказали, что Павел III даровал дому Бартоломее разрешение

читать запрещенные книги. Бреве, содержавшее это разрешение, нашлось среди

его бумаг.

XX. 31 июля Елизавета Эстрада показала, будто брат Доминик де Рохас

говорил, что от дома Бартоломео зависит, чтобы маркиза Альканисес, его

сестра, усвоила учение Лютера, так как она во всем доверяет его советам; он

еще надеется, что эта перемена произойдет и тогда король и вся Испания

примут эту религию. Свидетельница сказала также, будто узнала от самого

брата Доминика, что дом Бартоломео читал произведения Лютера. Брат Доминик

на вопрос об этом ответил, что ему часто случалось так говорить с

монахинями, которые держались его мнения, а также с другими лютеранами,

прибавив, что Карранса разделял его мнение по вопросу об оправдании и о

чистилище; он, Рохас, составив Изъяснение членов веры согласно его личным

убеждениям, подумал, что придаст больший вес своему сочинению, выдавая его

перед монахинями и другими читателями за труд Каррансы. Он старался среди

этих людей поддерживать мысль, будто принципы Лютера одобряются таким

добродетельным и ученым человеком, как архиепископ; он считал это средство

удобным для убеждения их в этом веровании и для его упрочения; но он никогда

не говорил, что дом Бартоломео читал произведения Лютера, потому что он

действительно не знал, делал ли это когда-либо Карранса. Свидетель прибавил,

что перемена, происшедшая в его положении, обязывает его говорить правду,

поэтому он уверяет, что архиепископ никогда не усваивал этого учения и

постоянно придавал католический смысл тезисам, которые по сходству фраз или

выражений можно понять в противоположном смысле.

XXI. 23 августа брат Бернардин де Монтенегро и брат Хуан де Месета (оба

из францисканского монастыря в Вальядолиде) донесли по собственному

побуждению на проповедь, которую слышали два дня назад от архиепископа

Толедского в монастыре Св. Павла; некоторые выражения ее, хотя и

католические, казались им согласными с теми, которые употребляют еретики.

Архиепископ говорил также, что следует милосердно обходиться с обратившимися

еретиками и что иногда называют некоторых людей еретиками, иллюминатами или

квиетистами только потому, что видят их на коленях перед распятием, бьющими

себя в грудь камнем. Проповедник призывал авторитет св. Бернарда для

поддержки последнего предположения, которое (по словам доносчиков) нисколько

не соответствовало тому, что он высказывал раньше. Впоследствии проповедь

была найдена в бумагах архиепископа, рассмотрена квалификаторами, и в ней не

нашлось ни одного тезиса, который заслуживал бы критики. Эти два монаха

явили доказательство недоброжелательства, в особенности когда они включили в

оговариваемые ими тезисы тот, который рекомендует милосердие к

новообращенным. Однако инквизиторы осмелились официально запросить принцессу

Хуанну, правительницу королевства, чтобы она соблаговолила сказать, что она

думает об этой проповеди, при которой, как было известно, Ее Высочество

присутствовала. Принцесса имела любезность ответить, что вспоминает только,

будто слышала несколько положений, которые ей не очень понравились.

XXII. 25 августа Фернандо де Сотело донес на дома Бартоломео, что он

сказал в присутствии Педро Сотело, его брата, и Кристобала Падильи, что

попросит нотариуса составить акт отречения от всех своих добрых дел, если в

минуту смерти у него будет нотариус. Педро и Кристобал были в тюрьме

запрошены, говорили ли они по этому поводу с Фернандо де Сотело; на этот

запрос они ответили, что ничего не помнят об этом. Но брат Доминик де Рохас

показал 10 апреля 1559 года под пыткою, что вспоминает, как, будучи однажды

в деревне Альканисес, слышал, что дом Бартоломео говорил, будто желал бы в

минуту смерти иметь при себе нотариуса, который составил бы акт отречения от

всех его добрых дел, потому что старается опереться на заслуги Иисуса

Христа; будто он считал все свои грехи ничтожными, потому что Иисус Христос