Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 2)

обещание и

показал ему, что следует делать, не надо ли позвать дьявола на помощь; но он

признает, что эти слова его господина были только шуткой. Перес, беседуя

однажды с другим слугой (Вильгельмом Стареем, голландцем, племянником

командира голландского флота), сказал ему, что, 'если бы он поехал во

Францию, он послал бы его на родину с поручением к его дяде приготовить

корабль для перевоза его в Голландию'.

IX. Возможно ли, что подобные показания явились достаточными для доноса

в святой трибунал на Антонио Переса как на виновного в преступлении ереси?

Мог ли бы я об этом подумать, если бы сам не видел свидетельствующих об этом

документов? Ничего не забыли в этой интриге, чтобы объяснить задержание

Переса такой причиной, которая сделала бы его арест законным. Регент Хименес

де Арагуэс получал приказы маркиза д'Альменара, которому ежедневно сообщал

все происходившее с узником. Маркиз посылал корреспонденцию графу де

Чинчону, а тот сообщал ее королю. Они условились навсегда лишить свободы

Антонио Переса и даже умертвить его, а если возможно, присудить его к смерти

с видимостью правосудия.

X. В этот план можно поверить, если мы припомним, что произошло в

Мадриде, особенно после смертного приговора, вынесенного 1 июля 1590 года:

бегство Переса в Арагон, указ об отправке документов его процесса в Сарагосу

и, наконец, результат этих недостойных происков, так ярко обнаруживший его

невиновность, что король счел себя обязанным отказаться от требования казни.

Если ко всем этим обстоятельствам прибавить, что другое дело, а именно дело

розыска, угрожало Пересу смертной казнью, я думаю, что самая суровая критика

не поколеблется допустить, что обвинение в ереси было только политическим

средством, придуманным четырьмя агентами короля, которые сумели использовать

показания, доставленные им случаем. Правда, они не осмелились представить их

как окончательные. Но они воображали, что, как только святой трибунал начнет

процесс, появятся новые средства усилить обвинения и сделать положение

Переса более критическим.

XI. Инквизиторами Сарагосы были дом Альфонсо Молина де Медрано и дом

Хуан Уртадо де Мендоса. Последний был кузеном маркиза д'Альменара. Другой

инквизитор - человек безнравственный и интриган, стремившийся любым способом

добиться епископства. Маркиз поэтому оказывая ему даже больше доверия, чем

своему родственнику, который был менее образован, тем более что добрый

характер делал его негодным для роли гонителя. Действительно, дом Хуан

избегал, насколько было возможно, принимать какое-либо участие в этом деле и

вскоре даже стал исполнять обязанности инквизитора в другом трибунале.

XII. Молина получил от регента письмо и сопровождавшие его показания.

Вместо того чтобы сообщить их трибуналу, он с первым курьером послал их

главному инквизитору дому Гаспару де Кироге. Маркиз д'Альменара уведомил об

этом графа де Чинчона, а тот - короля, который, посоветовавшись с

кардиналом, приказал принять надлежащие меры для констатирования проступков,

совершенных Пересом против религии, с целью подвергнуть его за это каре. Эти

распоряжения монарха неизбежно должны были повлечь за собою гибель Антонио

Переса. Таким образом, мы узнаем, что искать убежища против несправедливого

преследования своего государя в иноземной стране, где живут еретики, есть

настоящее преступление ереси. Как земля может носить на себе чудовища,

которые изобрели эти принципы? Однако они живут безбоязненно и умирают без

угрызений совести. 5 марта кардинал Кирога предписал сарагосскому трибуналу,

чтобы инквизитор Молина один принимал показания свидетелей, а инквизиторы

рассмотрели бы их без участия епархиального благочинного и юрисконсультов и

послали их в Мадрид со своим мнением.

XIII. 20 марта допрошено было десять свидетелей. Антонио Перес знал имя

и звание некоторых из них, даже (согласно тому, как он передает в своих

Реляциях) сущность их показаний.

Однако он никогда не узнал главных обвинений, которые послужили

основанием для его процесса. Диего Бустаманте, его слуга, и Хуан де Басанте,

учитель латинского языка, которые часто видели его в тюрьме, привели тезисы,

которые в целом ничего не доказывали против него; будучи изолированы, они

представляли смысл, способный придать видимость справедливости намерению,

принятому против Переса.