Даниил Андреев

Роза Мира (Часть 1)

учета общей прогрессивной или реакционной

направленности данного явления. Никого не смущало, что это

приводит к оправданию кровавой деятельности многих деспотов

прошлого и даже таких вопиющих массовых побоищ, как якобинский

террор или деятельность опричнины. Многие старые достижения

социального прогресса, как свобода слова, печати или

религиозной пропаганды, были отброшены. Поколения, воспитанные

в подобной атмосфере, постепенно теряли самую потребность в

этих свободах - симптом, говорящий выразительнее любых тирад о

потрясающем духовном регрессе общества. Таким образом, при

приближении к идеалу в том виде, в каком он представал в

реальности, обесценивалось и то положительное, что он заключал.

Ибо впереди рисовалось лишь царство материальной сытости,

купленной ценой отказа от духовной свободы, многомиллионными

гекатомбами человеческих жизней и сбрасыванием в низшие слои

Шаданакара миллиардов душ, отдавших за чечевичную похлебку свое

божественное первородство.

Надо надеяться, что страшный урок не пройдет даром.

Учение Розы Мира указывает на абсолютную ценность

личности, на ее божественное первородство: право на

освобождение от гнета бедности, от гнета агрессивных обществ,

на благополучие, на все виды свободного творчества и на

обнародование этого творчества, на религиозные искания, на

красоту. Право человека на обеспеченное существование и

пользование благами цивилизации есть такое врожденное ему

право, которое само по себе не требует отказа ни от свободы, ни

от духовности. Уверять, будто бы здесь заключена какая-то

роковая дилемма, что ради достижения всего только естественных,

само собой разумеющихся благ надо жертвовать личной духовной и

социальной свободой, - это значит вводить людей в обман.

Учение укажет и на долженствование личности: на

последовательное расширение сферы того, что охватывается ее

любовью; на возрастание, умножение и просветление того, что

создается ее творчеством. Творчество, таким образом,

оказывается и правом, и долженствованием. Я до сих пор не могу

понять, каким образом эта воистину божественная способность

человека не встретила должного отношения к себе ни в одной из

старинных религий, кроме некоторых форм многобожия, в

особенности эллинского. Кажется, только в Элладе умели

боготворить не только произведения искусства, но самую

творческую способность, именно творческую, а не

производительную, как в других формах политеизма, и даже

венчать апофеозами великих деятелей искусства. Печально и

странно, что после угасания Эллады творческий дар перестал

привлекать к себе взор религий, не осмыслялся больше ни

онтологически, ни метафизически, ни мистически. Под влиянием

односторонне понятой семитической идеи о том, что после шести

дней творения наступило упокоение Божественного творческого

духа, даже вопрос о дальнейшем творчестве Самого Бога

богословская мысль предпочитала обходить стороной, и речение

Божества, запечатленное в Откровении Иоанна - 'Се, творю все

новое', - осталось единичным взлетом, единичным прозрением. К

человеческому же творчеству установлюсь и вовсе подозрительное

отношение, как будто гордыня, в которую может впасть

человек-творец, более опасна и гибельна, чем творческое

бесплодие. К сожалению, не менее прискорбная точка зрения на

творчество человека установилась и в религиях индийского корня.

Последние века западных культу, столь богатые проявлениями

гениальности во всех областях искусства, в науке я в философии,

научили нас многому. Научили они нас и благоговейному отношению

к человеческому творчеству, и уважению к человеческому труду.

Но безрелигиозный дух этих веков способствовал в этом вопросе

как раз тому, чего боялись старинные религии: человеку-творцу

сделалась свойственной гордыня своим творческим даром, как если

бы самый этот дар он создал в себе сам. Впрочем, эта

самостность свивала себе гнездо не столько в душах подлинных

гениев, и тем более духовных вестников, сколько в ряду

второстепенных деятелей наук и искусств. Более подробному

рассмотрению этих проблем под углом учения Розы Мира будет в

настоящей книге посвящен ряд специальных глав.