Даниил Андреев

Роза Мира (Часть 1)

делаться

туманнее и как бы несколько удаляться в пространстве; вернее,

по-видимому, я сам удалялся от них, приподнимаясь над землею.

Вдали, на горизонте, я видел до сих пор полупрозрачный, будто

сложенный из хризолита, горный кряж, вдруг я заметил, что горы

начинают излучать удивительное свечение. Трепещущие радуги

перекинулись, скрещиваясь, по небосклону, в зените проступили

дивные светила разных цветов, и великолепное солнце не могло

затмить их. Я помню чувство захватывающей красоты, ни с чем не

сравнимого восторга и изумления. Когда же взгляд мой опустился

вниз, я увидел, что толпы провожавших больше нет, весь ландшафт

преобразился совершенно, и понял, что миг моего перехода в

высший слой уже миновал.

Я был предуведомлен, что в этом слое буду совсем недолго,

ибо все проходящие его минуют в несколько часов, но в эти часы

весь этот слой - название его Файр - будет охвачен ликованием

обо мне, его достигшем. Это - великий праздник, уготованный

каждой восходящей душе, - о, не человеческой только, но и душам

других монад Шаданакара, поднимающимся по ступеням

Просветления, даже - высшим животным. В известном смысле Файр -

рубеж пути: после него еще могут совершаться воплощения в

Энрофе, но уже только с определенной миссией. Впоследствии не

исключены падения, бунт, не исключена даже глубоко сознательная

и тем более тяжкая измена Богу, но уже никогда не будет

возможен слепой срыв, и на веки веков исключен из числа

возможностей тот паралич духовного понимания, который в

различные века Энрофа, проявляясь в психике живущих, менял свои

разновидности, оттенки и названия, а в наш век преимущественно,

хотя и не исчерпывающе, определяется как материализм.

Если искать в знакомых для всех явлениях хотя бы

отдаленную аналогию тому, что видишь в Файре, нельзя

остановиться ни на чем, кроме праздничной иллюминации. Надо ли

при этом говорить, что самые великолепные из иллюминаций Энрофа

сравнительно с Файром - не более чем несколько наших ламп в

сравнении с созвездием Ориона.

Я видел множество существ в их вдвойне и втройне

просветленных обликах: они явились сюда из более высоких слоев,

движимые чувством сорадования. Чувство сорадования свойственно

просветленным в несравненно большей мере и силе, чем нам;

каждая душа, достигшая Файра, порождает это ликующее чувство у

миллионов тех, кто миновал его ранее. Как передать состояние,

охватившее меня, когда я увидел сонмы просветленных, ликующих

оттого, что я, ничтожный я, достиг этого мира? - Не

благодарность, не радостное смущение, даже не потрясение, -

скорее оно было похоже на то блаженное волнение, когда смертные

в Энрофе предаются неудержимым и беззвучным слезам.

Минут и форм перехода в следующий слой я не помню.

Потрясающее переживание Файра вызвало глубокое изнеможение и

как бы размягчение всех тканей души. И все, что я могу теперь

восстановить из пережитого на следующей стадии подъема,

сводится к одному состоянию, но длившемуся очень долго, может

быть, целые годы.

Лучезарный покой. Разве не противоречивое, казалось бы,

словосочетание? С обилием света у нас связывается представление

о деятельности, а не об отдыхе, о движении, а не о покое. Но

это - у нас, в Энрофе. Не везде это так. Да и самое слово

'лучезарный' не так точно, как хотелось бы. Потому что сияние

Нэртиса лучезарно и в то же время невыразимо мягко; в нем

сочетается чарующая нежность наших ночей полнолуния с сияющей

легкостью высоких весенних небес. Как будто убаюкиваемый

чем-то, более нежным, чем тишайшая музыка, я растворялся в

счастливой дремоте, чувствуя себя подобно ребенку, после многих

месяцев, полных обид, страданий и незаслуженной горечи,

укачиваемому на материнских коленях. Женственная ласка была

разлита во всем, даже в воздухе, но с особенной теплотой

излучалась она от тех, кто окружал меня, словно ухаживая с

неистощимой любовью за больным и усталым. То были взошедшие

раньше меня в еще более высокие слои и нисходящие оттуда в

Нэртис к таким, как я, для творчества ласки, любви и счастья.

Нэртис - страна великого отдыха. Неприметно и неощутимо,

безо всяких усилий с моей стороны, лишь в итоге труда моих

друзей сердца, мое эфирное тело медленно изменилось здесь,