Даниил Андреев

Роза Мира (Часть 2)

сказали мне об этом мире лишь несколько слов.

Я узнают только, что ландшафт Каттарама - подземные пустоты

среди самосветящихся метаминералов: красив сказочной красотой,

но нам это все-таки казалось бы мертвенным. Население Каттарама

разнообразно (вспомним 'Хозяйку Медной горы', с одной стороны,

троллей - с другой), и общение с этими стихиалями может быть

чревато, хотя и не всегда, потусторонними опасностями. Еще

менее знаком мне Рон: его ландшафт схож с Каттарамом, но

обогащен отражением неба - именно только отражением. Это

область горных стихиалей, пестрый мир существ, часто враждующих

между собой.

Последним или, вернее, высшим из слоев этой сакуалы нужно

считать Шалем - своеобразную Олирну для стихиалей четырех

предыдущих слоев. Ландшафт его сравним отчасти с колоссальными

дубами среди пустыни. В средоточиях ландшафта преобладают

сине-зеленые тона, к окраинам - желтоватые и серые. Здесь

стихиали становятся вполне светлыми, царственными, и здесь их

ждет не смерть, а трансформа, ведущая в Файр и Уснорм; они ее

покупают ценой почти полной телесной неподвижности.

Неподвижность возмещается глубиной и сосредоточенной

проникновенностью духовного созерцания, в которое они

погружены. Некоторые народы нашего мира, ощущая бытие этих

существ, понимали их как духов отдельных гор, водопадов,

источников, урочищ. В действительности это не духи, а вполне

воплощенные существа, а неразрывная связь между ними и

урочищами Энрофа - лишь кажущаяся. Она обусловлена их

неподвижностью, которую древние толковали сообразно уровню

своего понимания подобных истин. Правда же в том, что, если

источник иссякнет, водопад будет перекрыт, гора разрушена

землетрясением, стихиали Шалема останутся незыблемо на своих

местах, пока их внутренняя работа над собственным существом не

подведет их к мгновению трансформы.

ГЛАВА 2. СВЕТЛЫЕ СТИХИАЛИ

Я утомил перечислением все новых и новых слоев, введением

новых и новых названий. Теперь их осталось впереди, правда, уже

немного - обозрение структуры Шаданакара близится к концу, но

мне бы хотелось дать понять, что не ради забавы или причуды я

ввожу все эти имена. Сколь бы непривычно ни звучали они сейчас

и сколь бы ни казались подавляющему большинству праздной игрой

воображения, но придут времена, когда каждый школьник старшего

возраста будет знать эти имена столь же твердо, как теперь

знает он названия латиноамериканских республик или провинций

Китая. Если бы я думал иначе, я бы никогда не дерзнул

приковывать к этим именам и названиям внимание читающих. Какой

смысл - составлять 'географию' и 'геологию' какой-нибудь

планеты из системы Альдебарана, если на нее никто никогда не

попадет и даже наши потомки, может быть, разглядят ее лишь в

виде слабой звездочки? Кому нужна такая выдумка? Но

метагеография Шаданакара сейчас нужна единицам, скоро

понадобится сотням, а когда-нибудь, вероятно, миллионам. Ведь и

обыкновенная география была нужна лишь единицам всего

каких-нибудь двести лет назад, во времена госпожи Простаковой.

Как счастлив я, что окончился наш спуск в демонические

миры и что перед нами - слои существ прекрасных, для человека

безусловно благоприятных. Но описывать светлое, тем более

потустороннее, всегда значительно труднее, чем темное или

чудовищное. Опасаюсь, что и я не избегну удела большинства тех.

кто пишет: находя краски и слова для образов омраченных и

скорбных, томиться от недостатка изобразительных средств, когда

дело доходит до заоблачных сияний.

Именно сияя и блистая в возвышенном Фляуросе, монады

светлых стихиалей протягивают оттуда свои шельты, подобно лучам

- в затомисы, чтобы там сосредоточивать вокруг себя

просветленную материю: это их души, облаченные в астральные

покровы. В промежутках между воплощениями эти души остаются

там. Воплощаясь же в мирах светлых стихиалей, они, в свою

очередь, концентрируют вокруг себя материальность более плотной

субстанции: эфирную. Именно эти миры и перечисляются в

настоящей главе. Ни одна из светлых стихиалей, исключая

стихиали Арашамфа, не знает размножения, как не знает

воплощения в Энрофе. Каждая из них самостоятельно облекает себя

тканями четырехмерного мира: такова инкарнация, не нуждающаяся