Даниил Андреев

Роза Мира (Часть 2)

аистам,

проявляется даже покровительство. Что касается остальных

животных, от ящериц и лягушек до галок и сорок, то их иногда

ловят для научных опытов или просто для забавы, мальчишки

швыряют в них камнями, но чаще их просто не замечают с высоты

своего величия.

Такова схема, конечно, очень грубая, утилитарного

отношения к животным. Эмоциональный же элемент заключается в

том, что большинство из нас способно испытывать к тем или

другим видам и особям род симпатии либо настоящей

привязанности, либо эстетического восхищения. Кроме того,

многим еще свойственно, слава Богу, общее сострадательное

сочувствие к животным: отчасти этому сочувствию звериный мир

обязан тем, что во многих странах имеется даже законодательство

по вопросам их охраны и функционирует сеть добровольных

обществ, этой охране себя специально посвятивших. В соединении

с таким могучим союзником, как утилитарная забота о том, чтобы

ценные в промысловом отношении виды не были совершенно

истреблены, это эмоциональное отношение сделало возможным

учреждение заповедников. А в порядке исключения некоторые

заповедники и вовсе не имеют утилитарного смысла - например,

существующие во многих местах питательные пункты для голубей.

Я говорю, разумеется, об отношении к животным в Европе,

Америке, многих странах Востока. Но Индия являет собою совсем

иную картину. Брахманизм, как известно, издавна запретил

вкушение различных сортов мяса, свел фактическое питание

человека к молочной и растительной пище, обработку кож и мехов

объявил греховным и нечистым делом, а корову и некоторые другие

виды провозгласил священными животными.

И прекрасно сделал.

Европейца, конечно, смешит и возмущает зрелище коровы,

невозбранно разгуливающей по базару и берущей с любого лотка

все, что ей приглянется. Не буду оспаривать, что религиозное

поклонение корове - специфика только индийского мироотношения и

быть предметом подражания в наш век не может. Но чувство,

лежащее в основе этого поклонения, так чисто, возвышенно, так

свято, что само заслуживает преклонения перед ним. Это

психологическое основание культа коровы хорошо разъяснил Ганди.

Он указал, что корова в данном случае есть олицетворение всего

живого, стоящего ниже человека; смиренное преклонение перед

ней, служение ей в виде бескорыстного за ней ухода, ласки и

украшения выражает религиозную идею и этическое чувство нашего

долга перед этим миром живых существ, идею покровительства и

помощи всему слабому, нижестоящему, всему, не успевшему еще

развиться до высших форм; больше того: это есть еще и выражение

иррационального чувства глубокой общечеловеческой вины перед

звериным царством, ибо человек выделился из этого царства ценой

отставания и деградации более слабых. Выделился - и,

выделившись, усугубил свою вину беспощадной эксплуатацией

слабейших; с течением веков эта общечеловеческая вина росла,

как снежный ком, и наконец достигла необозримых, неохватываемых

размеров.

Слава тому народу, который сумел возвыситься до такого

понимания, не в уме единиц, а в совести множества!

Что, какую идею, какую этику можем противопоставить этой

этике мы, мы, кичащиеся тем, что столько веков исповедуем

христианство?

В моей жизни был один случай, о котором я должен здесь

рассказать. Это тяжело, но я бы не хотел, чтобы на основании

этой главы о животных у кого-нибудь возникло такое

представление об авторе, какого он не заслуживает. - Дело в

том, что однажды, несколько десятков лет назад, я совершил

сознательно, даже нарочно, безобразный, мерзкий поступок в

отношении одного животного, к тому же принадлежавшего к

категории 'друзей человека'. Случилось это потому, что тогда я

проходил через некоторый этап или, лучше сказать, зигзаг

внутреннего пути, в высшей степени темный. Я решил

практиковать, как я тогда выражался, 'служение Злу' - идея,

незрелая до глупости, но благодаря романтическому флеру, в

который я ее облек, завладевшая моим воображением и повлекшая

за собой цепь поступков, один возмутительнее другого. Мне

захотелось узнать, наконец, есть ли на свете какое-либо

действие, настолько низкое, мелкое и бесчеловечное, что я его

не осмелился бы совершить именно вследствие мелкого характера