Даниил Андреев

Роза мира (Часть 3)

задачам.

Если бы во главе движения оказалась личность более волевая и

дальнозоркая, с более ясным умом, чем Сигизмунд III, события

повернулись бы иначе, на московском престоле очутилась бы

польская династия, и трудно угадать, какие новые исторические

потрясения это повлекло бы за собой.

И все же судьба уицраора Польши продолжала двигаться по

восходящей. Поляки владели сердцем России - Кремлем, а вокруг

все еще клокотала страна, казавшаяся обезглавленной, и все-таки

живая.

Что уяснил страшный опыт этой апокалиптической эпохи

самому Яросвету? Даже не дерзко - лишь наивно было бы пытаться

осмыслить этот опыт нам, с нашим трехмерным сознанием. Но тот

эквивалент, который в это сознание проецируется, неизбежно

упрощаясь, приобретает вид приблизительно вот какого хода идей.

Для осуществления цели Яросвета на земле, для рождения от

него Соборной Душою сверхнарода Звенты-Свентаны сверхнарод

должен дорасти до создания достойного материального вместилища;

таким вместилищем может быть лишь народоустройство, неизмеримо

более совершенное, чем какое бы то ни было государство. Всякий

уицраор российского сверхнарода будет нести в себе искажающее и

гибельное эйцехоре. Так. Но кто, кроме могучих Жругров, мог бы

охранить сверхнарод от порабощения уицраорами других держав,

его окружающих? Кто мог бы обеспечить кароссе Дингре

воспроизведение новых и новых поколений людей в России? Кто мог

бы оградить Навну от опасности пленения чужими уицраорами либо

от ее развоплощения, ее возвращения в небесный Рангарайдр, но

не в качестве выполнившего свою задачу великого соборного Я, а

лишь как монады, потерпевшей непоправимое крушение в Шаданакаре

и вынужденной начинать свое творческое восхождение сызнова, в

непредставимых временах, пространствах и формах? Пути к

грядущему всемирному братству пребывали укрытыми непроницаемой

мглой. Но, чтобы отвратить от сверхнарода опасность, нависшую

над ним теперь, чтобы обеспечить его дальнейшее физическое

существование, оставалось одно: остановить свой выбор на одном

из порождений первого уицраора, влить в него силы, благословить

на бой с внешним врагом и на века существования в грядущем, как

великого государства, как единственно возможного пока

ограждения Соборной Души.

И выбор был сделан. Потенциальным носителем наиболее

здорового ядра народоустройства, самым полноценным пластом

нации оказывался средний класс: ремесленники, купцы, мелкое

духовенство. Там еще сохранились старинные нравственные устои,

способность к подвигу и самоотречению, воля к строительству

жизни и к творчеству, душевная цельность, чистота.

Через великого родомысла Смутного времени - патриарха

Гермогена обратился демиург сверхнарода к коренным его слоям.

Гермоген мученической смертью оплатил брошенный им призыв, но

призыв подхватил родомысл Минин. Золото и серебро, лившееся в

молодое ополчение, усиливавшее его и умножавшее, становилось

физическим подобием тех высших сил, которые вливались в нового

уицраора от стоявших выше его источников светлой воли и власти:

Яросвета и Синклита России. Наступила пора могучего излияния в

исторический слой воли второго демона государственности и

самого демиурга, излияния, охватывавшего все более широкие слои

народа, превращавшего дворянство, купечество, духовенство,

казачество и крестьян в участников подвига и ведущего ополчение

к Москве под водительством родомысла Пожарского для завершения

кровавой всероссийской драмы: смены уицраоров.

Когда Велга, в стенах подземного Друккарга раненая новым

Жругром, уползла, извиваясь, как поникшие и разорванные черные

покрывала, в свою Гашшарву, а уицраор Польши втянулся в пределы

своей страны, зализывая раны, зиявшие на месте отрубленных

щупальцев, - новый Жругр поглотил сердце первого, и новая

династия, венчаемая Яросветом и силами христианского мифа,

приступила к труду над новым историческим народоустройством

России.

ГЛАВА 2. ЭГРЕГОР ПРАВОСЛАВИЯ И ИНФРАФИЗИЧЕСКИЙ СТРАХ

Вряд ли хоть один добросовестный исследователь стал бы

отрицать горький для нашего национального самолюбия факт:

отсутствие в допетровской Руси каких-либо памятников,

свидетельствующих о плодотворной работе анализирующей и широко

обобщающей мысли. Ни к русским летописцам, ни к церковным