Даниил Андреев

Роза мира (Часть 3)

В силу ряда внешних и

внутренних причин, она развивалась медленнее своих западных

сестер, но все же она преодолела ряд смертельных опасностей,

устояла против потрясающих натисков и ко второму тысячелетию

своего исторического бытия вышла на мировую арену, и для друзей

своих и для врагов грозная явною всечеловечностью своих

потенций.

Правда, другие международные религии были связаны, хотя бы

отчасти, со слоями Шаданакара, высшими, чем затомисы

метакультур. Казалось бы, пропорции духа, необходимые для задач

всемирного масштаба, могли сообщить своим сверхнародам и они.

Но в мусульманском мифе метаисторическому взгляду видятся три

пласта. Один - отражающий трансмиф именно мусульманского

сверхнарода и только к этому трансмифу, то есть к затомису

Джаннэту, обращенный. Другой - дающий свой, сниженный и

искаженный, но все-таки опирающийся на духовную реальность

вариант христианского мифа. И третий - как бы пытающийся

прорваться в метабрамфатуру, но бытие Мировой Сальватэрры,

бытие Планетарного Логоса не осознавший и тем самым поставивший

предел для себя самого, осудивший себя на нераскрытие в исламе

как в религии потенций подлинной всечеловечности. Отблеск

всемирной устремленности, трепетавший на миллионах душ,

захваченных этой религией в свой поток в первые века ее

существования, сделал возможным ее великолепный разлив, ее

распространение на целый ряд стран; но под этой психологической

устремленностью ко всемирному не лежало онтологической

всечеловечности. Именно поэтому ислам, как разливающаяся

религия, быстро иссяк и ныне не дерзает помышлять о

распространении большем, чем удалось ему достигнуть в далекие

минувшие века.

Буддийское созерцание, исключая, кажется, состояние

'абхиджны' самого Гаутамы Будды, останавливается на Нирване,

вернее, на мирах наивысшего аспекта буддийского Трансмифа, не

стремясь осознать даже высших сфер Шаданакара. Чувство глубокой

безнадежности, неверия в возможность преображения миров и

просветление Закона проникают эту религию насквозь. Это

естественно для всех религий, возникших до воплощения

Планетарного Логоса в Энрофе. Естественно также, что эта

безнадежность парализовала всякое стремление ко всемирному.

Если можно здесь чему-нибудь удивляться, то скорее тому, что

буддизм все-таки нашел в себе силы к разливу вширь, хотя,

конечно, прозелитизм его духа давно отошел в минувшее.

Что же касается индуизма, то та же самая причина

выразилась в судьбах этой религии еще и той исторической

особенностью, что индуизму остался почти совершенно чужд какой

бы то ни было прозелитизм.

Напротив: сознанию российского сверхнарода христианский

миф с самого начала сообщил предчувствие именно всемирной

миссии - не миссии всемирного державного владычества, но миссии

некоторой высшей правды, которую он должен возвестить и

утвердить на земле на благо всем. Это обнаруживается в тоне

киевских и московских летописей и в наивной, но бесспорной

идеологии былин, осмыслявших своих богатырей как носителей и

борцов за высшую духовную правду, светящую для всякого, кто

готов ей себя открыть. Далее, самосознание это творит идеальные

образы Святой Руси: не великой, не могучей, не прекрасной, а

именно святой*; наконец, в идее Третьего Рима чувство это

кристаллизуется уже совершенно явственно.

=================================================

* Поучительно сравнить, например, с идеальным образом

народа французского: la belle France или индийского:

Бхарат-Мата, Матерь-Индия.

=================================================

А что до замедленности развития, то кто обязывает нас

рассматривать ее только под каузальным углом зрения, а не под

телеологическим? Разве невозможно, чтобы в масштабах всемирной

метаистории было целесообразно, чтобы культура российская

выступила на мировую арену именно тогда, когда она выступила?

Однако здесь мы прикасаемся к проблеме, о которой в настоящем

месте говорить еще преждевременно.

ГЛАВА 3. ЭПОХА ПЕРВОГО УИЦРАОРА

Итак, метаисторическим событием, лежавшим в основе того,

что в истории называется возвышением Москвы и созданием

национального государства, было рождение кароссой Дингрой от