Даниил Андреев

Роза мира (часть 4)

членениями и увенчаны

золотыми куполами; кажется, облака цепляются за странные их

кресты.

В сущности, каждая башня венчает особый, заключенный под

нею, придел; под центральною башней уступообразные кровли -

величественнее, внутреннее пространство святилища,

расположенного под ней, - шире и колоссальнее; оно устремляется

ввысь, непосредственно переходя во внутреннюю полость главной

башни. Там, в самом куполе, на головокружительной высоте,

ровным светом сияет сквозь медленно меняющиеся голубоватые

клубы, эмблема пылающего Солнца, вписанного в равноконечный

крест с четырьмя заостряющимися лучами.

Мне кажется, неф центрального святилища окаймлен рядами

поддерживающих хоры колонн и обращен к широкому амвону; амвон

отделен аркадою от главного алтаря. Бывают праздничные службы,

когда заалтарный образ-витраж раздвигается, открывая высокий

проем во внешнее пространство. Становятся видными

северовосточный отрезок горизонта и утренний диск летнего

солнца, всплывающий из-за городских крыш, чтобы начать свое

шествие по небесной дуге самого длинного дня в году. Через

проем, образовавшийся позади алтаря, предстоящие выходят на

открытую террасу над городом, обращенную на северо-восток.

Здесь, видимый и собравшимся на площади, и молящимся во храме,

верховный наставник совершает торжественную службу Солнцу в

трех его значениях: как воплощению великого жизнетворящего

духа; как отчему лону, из которого изошло телесное существо

всей Земли и всего земного: и как образу - подобию Всевышнего.

Оборудованный совершенной техникой, храм располагал бы

возможностями к устранению любых внешних неудобств или помех

для собравшихся и к обеспечению внешней стороны самых сложных,

многолюдных и великолепных действ. Пульт управления

механической частью был бы, вероятно, вынесен на хоры; там же

расположились бы органы, места для оркестров и клиров.

Направо и налево от главного алтаря, в котором протекают

также служения, обращенные к Первой Ипостаси, мне

представляются приделы Приснодевы Матери и Бога-Сына: они

сообщаются с центральным залом двумя высокими арками; тяжелые

занавесы закрывают проемы этих арок в обычные дли. Если же

оглянуться назад, то по сторонам от главного входа, увидишь две

другие подобные же арки; за ними - приделы Синклита России и

Синклита Мира.

В верградах небольших городов не будет необходимости в

отдельных храмах, посвященных одной из ипостасей Троицы или в

отдельных храмах Синклитов: потребность в этих культах могут

удовлетворять служения в соответствующих приделах храма Солнца

Мира. Но в больших городах наряду с такими приделами неизбежно

возникнут особые храмы именно этого назначения.

Культ Единого, культ Солнца Мира не сможет исчерпать того

религиозного осмысления, которое Роза Мира даст событиям

истории, событиям культуры, событиям личной человеческой жизни.

Таинство рождения; обряды, сопутствующие различным возрастам

детей и их возмужанию; таинство брака и таинство расставания;

таинство побратимства - священнодействие, благословляющее союз

двух душ в высокой дружбе; благословение творчества

художественного, воспитательною), врачевательного,

общественного, творчества любви, творчества семьи, творчества

просветления животных, творчества даже таких родов и форм,

которых мы еще не предвидим, - все это войдет в ритуал Розы

Мира, направляясь в одних случаях - к инстанциям христианского

трансмифа, в других - к Синклитам метакультур и Синклиту

человечества, к Великим Стихиалям и к Матери-Земле и, наконец,

к Той, на Чье приближение к нам мы уповаем.

О, культ Приснодевы-Матери и Ее выражения на земле -

Звенты-Свентаны - будет прекрасным, как весеннее небо, и таким

же незапятнанно чистым. Мужского духовенства этот культ не

должен знать. Осторожность и бережность во имя охраны от

малейшей мути должны быть в нем неусыпнее и тщательнее, чем в

любом ином. Гарантировать его чистоту было бы невозможно, если

бы в ритуальных действиях принимали участие духовные лица обоих

полов или даже только мужчины. Лишь исключительная ясность

сознания и очищенность души могла бы быть порукой, что

священник никогда не внесет в эти священнодействия, вольно или

невольно, капли тонкого душевного яда, не примешает в атмосферу