Баркер Эльза

Письма живого усопшего о войне Часть2

более критически

настроенных рас, что они, пытаясь переубедить их, просто настаивают

на своей точке зрения, и таким образом становится изначально

пристрастными.

Но одну службу миру Германия все-таки сослужит; она сделает его

сильнее. Это трагическая услуга, которая обернется против самой же

Германии. Многие отцы своей слепой жестокостью делали своих сыновей

еще более жестокими, чем они сами. Многие люди, раня своих друзей,

получали в ответ удар ножом в самое сердце. Друг может стать более

ожесточенным, чем раньше, но на пользу ли это ему? Возможно. Опыт --

вещь полезная. Человек растет не только через удовольствия, но и

через боль. И если жестокость Германии сделает европейские расы более

сильными, они все от этого выиграют -- все, кроме Германии. Доктора,

который дает слишком горькое лекарство, часто просто спускают с

лестницы, при этом даже не заплатив за визит.

Был однажды такой ученый-'психиатр', который говорил, что его дочери

незачем учиться играть на фортепьяно; достаточно ей внушить себе, что

она пианистка, и она действительно ею станет.

Так вот, Германия выступает сейчас в роли той самой дочери, которая

доверилась этому учению, а в результате превратилась в кошмар для

всех соседей. Она и себя подвергает опасности, поскольку ее могут

просто выселить за нарушение общественного порядка.

Также и группа индивидуумов, настаивая на чем-либо, не обязательно

добивается результатов, пропорциональных своей численности.

Помните, что я писал вам о белых и черных магах, что двое,

стремящихся к добру, имеют силу четырех, но двое, действующих вместе

во имя зла, обретают силу всего лишь полутора человек? А чего же

сейчас добиваются совместными усилиями немцы? Только лишь блага для

себя -- в точности как черные маги.

Немецкое чванство так глубоко въелось в немецкую душу, что немцы

теперь искренне верят в то, что завоевывая и порабощая другие страны,

они тем самым оказывают им услугу. Нет, я нисколько не преувеличиваю.

Я слышал, как сами немцы говорили об этом, причем без всякого намека

на шутку.

В сумасшедших домах полным полно людей, мнящих себя царями, но вот

появляется новый пациент, который объявляет себя Царем царей. Так

вот, даже такие пациенты не так убеждены в своей царственности, как

убеждены в ней немцы. Если бы факты определялись одной только

убежденностью, эти люди действительно были бы царями. Но что же на

самом деле? Для самих себя -- они цари, столь же убежденные в том,

что немцы -- 'превыше всех', как и те цари в соломенных венцах, что

сидят в сумасшедших домах.

Бесполезно спорить с царем в соломенном венце. Ведь у него в руках

неоспоримый аргумент -- корона из соломы. Разве вы сами не видите?

И если вы не приветствуете его надлежащим образом, он просто

отворачивается и уходит прочь.

Но даже 'царя' из сумасшедшего дома можно вылечить и вернуть ему

здравый ум -- такой же, как у других людей. Именно этого я и желаю

Германии. И этого же желают Германии Учителя, ибо Германия занимает в

анналах Учителей высокое место. Царь в соломенном венце поддается

ложной идее собственной царственности, но не теряет свою душу. Он

остается бессмертным сыном Божьим. Его дух столь же чист, как мой или

ваш. Он лишь впал во временное заблуждение, как правило, вызываемое

чересчур долгими размышлениями над кажущимися несправедливостями и

неуважением. Нечто похожее происходит и с Германией.

Когда идея собственного превосходства начала отравлять разум этих

благородных людей, они еще не были великой нацией. Они чувствовали,

что с ними обращаются несправедливо и не проявляют должного уважения.

И единственной отдушиной для их уязвленного эгоизма остался мир

разума, где убеждение играет огромную роль. Они отвернулись от мира и

начали сплетать себе соломенные венцы. Они были царями, и каждый, кто

не замечал этого, был недостоин чести стать их другом.

Но затем, когда их помешательство стало буйным, пришел великий доктор

-- Война и изолировал их в сравнительно тесном пространстве; но

маленькие люди, которых они сбили с ног своим первым ударом, всё ещё

лежат, распростершись, на земле и пока не могут прийти в себя.

Потомкам этих царей придется возместить ущерб. Закон для наций ещё

более строг, чем закон для отдельных людей.

Кто осмелится заявить, что у государства нет никакой морали? Может

ли государство быть духовно подчиненным человеку? Не более чем

Планетарный Дух подчинен государству. Существует космическая мораль,