Антон Шандор Ла Вей

Записная книжка Дьявола

поддержи-вает) ауру привлекательности при встрече с таким человеком и именно эта аура, постоянно подзаряжаемая, будет поддерживать саму ее жизнь.

Человек видит, как умирает мир, который он любит, и вместе с миром умирает частица чело-века. Великий американский художник, Реджинальд Марш, олицетворил этот трюизм. Каж-дый день, до своей смерти в возрасте 56 лет, он рисовал и писал самые что ни на есть земные, истекающие потом и вожделением образчики человеческой природы, которые представали его взгляду. Свойственная ему продуктивная тяга к подглядыванию провела его через весь спектр дешевых кафе, карнавалов, парков развлечений, задворок, эксклюзивных клубов, оперных премьер, вечеринок и всего, что находится в промежутках, Его сверхреалистичные полотна заполнены людьми, которых он любил наблюдать в обстановке, нравившейся ему не меньше, чем сами люди.

Чем ближе приближались его последние годы, тем сильнее Реджинальд Марш впадал в де-прессию от изменяющегося окружения. Появлялись новые стили и становилось все труднее погружаться в источники, из которых долгое время он черпал вдохновение как для своих кар-тин, так и для своей жизни. Его холсты с изображениями комковатых женщин и мужчин с отвисшими животами были непривлекательны для эры пятидесятых, прошедшей под девизом похудания, и его шлюхи не подходили под модный тогда образ Грэйс Келли и мыла Айвори. Его презрение по отношению к современным мастерам ('Матисс рисует как трехлетний ре-бенок', 'Пикассо, - фальшивый фасад') стало пророческим, когда он описал современное ис-кусство как 'высокое, чистое и стерильное - ни секса, ни выпивки, ни мускулов.' 'Устарев-шее' чувство Марша достигло своего зенита, когда его попросили принять участие в художе-ственном симпозиуме, Первый из выступавших, известный в те годы нью-йоркский худож-ник с энтузиазмом превозносил текущие тенденции в искусстве. За ним последовал профес-сор, который защищал новые динамические визуальные эксперименты. Наконец очередь вы-ступать дошла и до Марша, На мгновение он застыл на трибуне, собираясь со своими мысля-ми. Печальное выражение беспомощности появилось в его глазах, которые изучали аудиен-цию. Талантливый наблюдатель скрытых проявлений вожделения и живительных сцинтил-ляций мягко произнес: 'Я не из этого века', - и сел на место. Вскоре он скончался.

Каждый, кто удовлетворен тем, как идут дела, неохотно изменяет свой образ жизни. В это понятие входят стиль, мода и окружающая среда. Человек - единственное животное, которое было тщательно выдрессировано неудовлетворенности. Что еще хуже, человек - единствен-ное животное, поднаторевшее с одной стороны в неудовлетворенности, в то время как рели-гия запрограммировала его оставаться статичным, инертным и самонадеянным. Неудиви-тельно, что он представляет собой такой клубок разочарований.

Если человек доволен своим существованием, жрецы моды и перемен втягивают его в не-нужные и бессмысленные изменения. Если он недоволен и желает бежать из мира, который, как он чувствует, обсчитывает его, от него требуют принимать вещи такими как есть, радо-ваться малому и ждать лучшей жизни в раю.

Вызывание

У среднего человека есть один большой недостаток, благодаря которому он превращается в вечного подростка, едва кончается детство. Этот недостаток - неспособность ощущать н пе-реживать что-либо, напоминающее личность, которая развивается из непреложной эмоцио-нальной кристаллизации времен его юношества. Эту кристаллизацию он таскает с собой всю жизнь, словно негнущийся, крепко пристегнутый ранец, содержащий в себе ограниченный набор элементов, относящихся к узкому полю его эмоциональной реакции.