Антон Шандор Ла Вей

Записная книжка Дьявола

чтобы формировать и поддержи-вать определенный стиль жизни паствы, тогда как раньше лишь фанатики исповедовали еже-дневную набожность. Массы подчинялись христианскому богу лишь раз в неделю - в воскре-сенье. Как я уже говорил выше, программа телепередач стала новым молитвенником. Буль-варная пресса и журналы новостей снабжают нас инструкциями благочестия. Пристрастие к телевидению стало столь всепроникающим, что даже сегодняшние художественные фильмы снимаются в стиле, подобном телевизионному - быстрые перебивки и ограниченная инфор-мация.

Сатанинское напластование усиливается (благодаря дьявольской машине) и, сообразно этому, наша задача состоит систематизации людей соответственно их телевизионному образу жизни. Различные категории, от зрителей до побудителей, могут быть идентифицированы в зависи-мости от объема потребления и оказываемого впечатления. В самом низу находится Закон-ченный Зритель, иными словами, - овощ. На самом верху - Законченный Затейник - высший ранг поставщика возбуждения. В противоположность бытующему христианскому представ-лению, человек, занимающийся оттачиванием и развитием своих способностей, должен счи-таться самым искушенным. Тот, чье свободное время посвящено какому-либо труду, должен получать уважение и поддержку пропорционально продуктивности его деятельности, степени одиночества и тому, насколько он мягок или, наоборот, разрушителен в своем противопос-тавлении.

Телевизионный Наркоман живет ради телевидения. Как и помешанный на религии, он следу-ет всему, что доставляется ему посредством ТВ и находит ненужным знать что-либо еще. Многие Телевизионные Наркоманы не удовлетворяются одним лишь обладанием знанием и навязывают свою рабскую проницательность другим. Они могут быть сравнены с фанатика-ми, всюду таскающими с собой Хорошую Книгу, обращаясь со Словом Господним к каждому встречному.

Хорошо всем известный Диванный Картофель занимает следующую ступень в нашей иерар-хии. Он - закоренелый телезритель, его телевизор включен всегда и служит для него чем-то вроде говорящих обоев. Возможно, в его телевизоре есть функция 'картинка-в-картинке' или одновремненно в его доме включены два или три телевизора. Он является эквивалентом чи-тателя библии, у которого Хорошая Книга всегда под рукой, в каждой комнате: - витиеватая семейная библия в гостиной, одна - на ночном столике, одна удобно расположилась на кухне, еще одну можно достать, не вставая с унитаза. Хотя он и не такой евангелист, как Телевизи-онный Наркоман, Диванный Картофель редко упускает телевизор из виду.

Следом в списке идет обычный христианин, который смотрит ТВ довольно регулярно. Хотя он и является христианином, тем не менее, он не может или не хочет развлечься чем-либо, выходящим за рамки этого средства массовой информации. Мелкие приходы, наставляемые местными телеведущими, состоят из 'истинно верующих'. Наконец, мы имеем профессиона-лов, занимающих верхнюю часть спектра религиозности и осознающих по природе свих за-нятий, что должно быть предпринято для поддержания их профессионального статуса. Как и высокопоставленные ватиканские лидеры, они никогда не верят в то, что говорят.

Поскольку в сознании Сатаниста вопрос о телевидении, как о действенном и практичном ин-струменте внедрения Сатанизма, разрешен, он может пожелать удалиться с линии огня, в точности так же, как это делают иезуитские священники, раввины или попы, в своей тайной жизни не следующие всяческим правилам, исполнять которые они призывают своих прихо-жан.

Низшее духовенство может пытаться отрицать правду о дьявольском заговоре в телевидении, однако, он уже идентифицирован. Просто так разрушить указанные мною параллели невоз-можно. Всякий раз. когда они будут сообщать о Сатанинской истерии, в их мозгах будет про-исходить заминка от осознания того, что мы считаем их жрецами Сатанизма. И они ничего не смогут поделать с собой, бессознательно воодушевляя свои действия и поведение на наше грядущее благо.

Сладкое рабство

Святость, мученичество - какая бесполезная трата бесценного мазохизма, который может быть направлен на самую что ни на есть мирскую безрассудную страсть. Любовь не может существовать без отношений хозяина и раба. Но кто же, зная о распределении ролей, найдет рабство самой желанной, нет, единственной для него возможной ролью? В любви даже хозя-ин постоянно озабочен изобретением уловок, необходимых для поддержания любви раба. Гораздо легче испытывать всепоглощающую боль. Это не требует усилий, критериев и не на-лагает ограничений.