Ричард Бах

Чужой на Земле

внимание, не приближайся так близко, но не волнуйся, просто отодвинься на один-два фута. Где взлетно-посадочная полоса? Уже совсем скоро должны появиться ее огни. Ориентируйся по крылу Второго, правда, если он сам верно придерживается курса.

Нет проблем. Нужно лишь оставаться на одном уровне с его крыльями. Немного добавить газа... а сейчас пришпилиться вот здесь. Вот так. Если он сдвинется хоть на дюйм, сразу же поправь это. Это первоначальное приближение... Подавись им. За нами не наблюдает ни души, ночь ведь. Всё равно. Мы — всего лишь связка навигационных огней в небе; равняйся на крыло Второго. Теперь спокойно, спокойно, для Четвертого. Извини за прыжок, Четвертый.

— Шахматка Ведущий на траверзе. Огни Ведущего вырвались из общего рисунка. Кажется, это из-за того, что вся ночь прошла в полете. Немного пододвигаюсь ко Второму И остаюсь здесь всего лишь следующие несколько секунд. — Шахматка Два на траверзе. Мы продолжаем движение. Теперь напряжение уже позади. Всего лишь сосчитать до трех. Всё равно выше, Четвертый. Несколько минут — и мы сможем подвесить себя и слегка просушить. Микрофон отключен.

— Шахматка Три на траверзе. Всё равно, какого цвета у них глаза, они ведь не живут в моем доме, даже если и сняли занавески. Скорость падает. Закрылки опущены. Ведущий над ограждением. Иногда можно попытаться обмануть себя и думать, что это такой себе миленький самолетик. Рычаги управления отпущены. — Шахматка Три возвращается на базу, три зеленых, давление и шасси.

Проверить шасси лишь для того, чтобы быть уверенным. УП! Шасси в порядке. У этого самолета хорошие шасси. Следи за реактивной струей в этом спокойном воздухе. Лучше добавить еще три узла в конце на случай затруднений. Вот ограда. Приподними нос вверх и дай самолету сесть. Интересно, все ли взлетно-посадочные полосы имеют ограждения. Вряд ли, что так. Милый моторчик.

Мы уже сели, милый самолет. Ты прекрасно поработал сегодня. Выброшен тормозной парашют. Еще раз нажми на шасси, легонько. Поворот закончен, немного притормозить, чтобы свернуть со взлетно-посадочной полосы. Сброшен парашют. Нужно догонять Ведущего и Второго. Спасибо, Ведущий, что подождал. Чудесный полет. Чудесный. Если я буду продолжать служить в Авиации, разве я когда-нибудь променяю эту работу на другую, которую они могут мне предложить. Кабина открыта. Воздух теплый. Как чудесно на земле. Меня хоть выжимай.

Сейчас над Люксембургом. Барабан измерителя расстояния спокойно развертывается, как будто его приводит в движение секундная стрелка часов самолета. До Шпангдалема двадцать восемь миль. Мой самолет слегка касается верхушек облаков, и я начинаю посматривать на приборы. Возможно, прошло еще несколько минут, прежде чем я погрузился в облака, но их достаточно, чтобы заняться выяснением координат, прежде чем это действительно понадобится.

Скорость показывает 265, высота 33070 футов, угол наклона нормальный, скорость по вертикали показывает сто футов в минуту подъема, маленький самолетик на авиагоризонте понемногу приподнимается над горизонтальной линией, указатель курса показывает 086 градусов. Звезды надо мной всё еще светлы и тихо мерцают. В том, чтобы быть звездой, есть одна чудесная вещь — тебе никогда не нужно беспокоиться о грозе.

Стрелка радиокомпаса снова в агонии дернулась вправо. Это напомнило мне, что я не должен бы доверять спокойному воздуху за бортом. В конце концов, барометр, наверное, не так уж и врал. На юго-востоке далекие вспышки света и дрожание тонкой стрелки — вселяющего ужас перста, указывающего на свет.

Я вспомнил, как в первый раз услышал об этой характеристике радиокомпаса. И был изумлен. Это самая ужасная из всех характеристик навигационного радара, которые могут быть! Лети по стрелке, указывающей твой курс, доверься ей, и потом дрожи от страха, оказавшись в центре самого большого небесного шторма, единственного на сотни миль. Кто изобрел всё это навигационное оборудование, которое так ужасно работает? И кто бы купил его?