Ричард Бах

Ничто не случайно

были знакомы друг с другом, и вскоре между ними завязался оживленный разговор. А тут еще подъехали директора, чтобы самим определиться, что мы собой представляем.

Пол приземлился, зарулил на стоянку и, поскольку пассажиров больше не было, заглушил мотор. До нас донесся обрывок разговора: — ...он пролетел прямо над моим домом! — Да он над всеми домами пролетел. Пальмира не так уж велика. — ...кто вам сказал, что у нас сегодня совещание? — Моя жена. Кто-то ей позвонил и совершенно взбудоражил.

Подошел Джо Райт и представил нас кое-кому из директоров, и мы еще раз рассказали им нашу историю. Мне уже начинало надоедать это раздувание из мухи слона. Почему бы им сразу не сказать нам, желанные мы здесь гости или нет? Невелика забота — просто двое бродячих пилотов.

— У вас есть какой-нибудь график ваших шоу? — Никаких графиков нет. Мы летаем, когда захотим. — Ваши самолеты, разумеется, застрахованы; какова сумма страховки? — Страховой полис для наших самолетов — это наше умение летать, — сказал я и чуть было язвительно не добавил: парень. — Другой страховки нет, ни единого цента; никакого ущерба имуществу, никакой ответственности.

— Я хотел сказать, что страховка — это не снабженный подписями клочок бумаги. Страховка — это наши знания о небе, о ветре, это полный контакт с машинами, на которых мы летаем. Если бы мы не были уверены в себе или не знали своих самолетов, никакая подпись, никакие бы деньги в мире не обеспечили безопасность ни нам, ни нашим пассажирам. Но я просто сказал еще раз: — ...ни одного пенни страховки.

— Ну, — он озадаченно помолчал. — Нам не хотелось бы говорить, что вы здесь нежеланные гости... это всё-таки городской аэродром. Я усмехнулся в надежде, что Пол получил свой урок. — Где карты? — рявкнул я ему. Пока я гордо шествовал к биплану, он пытался меня успокоить.

Слушай. Уже почти стемнело, а они еще будут совещаться, и мы всё равно пока никуда не можем улететь, так что, мы могли бы здесь переночевать, а завтра с утра двинуться дальше. Парень, мы, бродячие пилоты, привязаны к этому месту не больше, чем к международному аэропорту имени Кеннеди. Мы...

— Нет, ты только послушай, — сказал он. — В ближайшее воскресенье они проводят воздушный утренник. Они уже пообещали, что Сессна-180 будет катать здесь пассажиров. Чуть раньше я слышал, как кто-то говорил, что 180-го не будет, так что у них некому будет возить пассажиров. А тут появились мы. Думаю, после этого своего совещания они захотят, чтобы мы остались. Они загнаны в угол, а мы можем им помочь.

— Как тебе не стыдно, Пол. К воскресенью мы будем уже в Индиане. До воскресенья целых четыре дня! И меньше всего на свете мне хочется выручать их с этим воздушным утренником. Говорю тебе, здесь нас ничто не удерживает! Всё, что им здесь нужно, — это современные самолеты с трехколесными шасси, которые можно водить как автомашины. А я хочу быть пилотом аэроплана, парень! И вообще, какая муха тебя укусила?

Я взял промасленную ветошь и принялся в темноте обтирать капот двигателя. Будь у биплана фары, я бы в ту же минуту улетел прочь. Спустя какое-то время совещание в конторе закончилось, и все сделались к нам добрыми и ласковыми. Я сразу же заподозрил неладное.

— Как, ребята, не могли бы вы остаться до воскресенья? — произнес чей-то голос из группы директоров. — У нас тут будет небольшой воздушный утренник, слетятся сотни самолетов, съедутся тысячи людей. Вы заработаете кучу денег. Я вынужден был рассмеяться. Вот что бывает, когда о тебе судят по твоей бродяжьей внешности. На какое-то мгновение мне даже стало жаль этих людей.

— Почему бы вам не переночевать сегодня в конторе, ребята? — сказал другой голос, а потом, чуть потише, своему соседу. — Мы проведем инвентаризацию стоящего там масла. Я не сразу уловил смысл последних, сказанных вполголоса слов, зато Пол тут же все понял.

— Ты слышал? — обалдело спросил он. — Ты это слышал? — Думаю, да, А что? — Они собираются пересчитать канистры с маслом, прежде чем впускать нас в контору. Они пересчитают канистры с маслом! Я ответил тому, кто предлагал нам контору: — Нет, спасибо. Мы переночуем на воздухе.