Ричард Бах

Ничто не случайно

целую милю под дождем, чтобы накататься на самолете. Наконец, опять едва не зацепив плотный кирксвиллский дождь, мы приземлились на поле, огороженном забором, в надежде, что в нем где-то найдется калитка. Когда колеса коснулись земли, из-под них выскочила лиса прыгнула, ища убежища, в ближайший стог. Разрывов в заборе не было, но откуда-то появились двое мальчишек, исполняя роли, назначенные им провидением, невзирая на то, солнце в небе или дождь.

— Эй, где здесь ворота?

— Здесь нет ворот. Мы перелезли через забор. Здесь невдалеке есть аэропорт, мистер. Дождь усилился.

— Ребята, если кто-то захочет покататься, он может как-то сюда пробраться?

—Кто его знает? Я думаю, ему придется лезть через забор.

Еще одно поле вычеркнуто из списка. Значит — в аэропорт. Там должны знать о подходящих местах. Еще два часа — и летать будет уже слишком темно, учитывая дождь и облака, скрывающие солнце. Я избрал аэропорт, поскольку понятия не имел, куда еще можно податься.

Даже здесь пришлось бороться. Вдоль одного края посадочной полосы шел забор, другим она примыкала к кукурузному морю. В этом аэропорту садиться было сложнее, чем на всех полях, которые мне попадались, и я подумал, что даже если это место будет кишмя кишеть пассажирами, я не стану катать ни одного. Всё, что я мог сделать, чтобы удержать биплан посреди полосы между препятствиями, — это управлять им, ориентируясь по дрожащим и скачущим очертаниям по обе стороны кабины, и надеяться, что путь впереди свободен.

У конца полосы меня ждали под дождем пять металлических ангаров, истекающих водой, ветровой конус и пикап, из которого за мной наблюдало любопытное семейство. Когда я, не глуша мотора, поднялся в кабине, из машины с водительского места вылез мужчина; он был без футболки.

— Нужен бензин?

— Нет, спасибо. Бензина хватает. Ищу место, где бы можно было полетать. Я развернул свою походную карту, показал на городок, лежащий в двадцати милях к юго-западу.

— Что ты знаешь о Грин-Сити? Есть ли там куда сесть? Сенокос, пастбище или что-нибудь подобное?

— Конечно. У них там есть аэропорт. К югу от города, возле водохранилища. Что делаем? Распыляем удобрения?

— Катаем пассажиров.

— А! Да, Грин-Сити — место неплохое. Однако немало людей могло бы полетать с тобой прямо здесь. Можешь остаться здесь, если есть желание.

— Далековато от города, — ответил я. — Нужно быть поближе к городу. Никто не придет, если ты слишком далеко. Дождь на мгновение стал потише, и небо на юго-западе выглядело не таким мрачным, как час назад. Снова отправиться в полет означало расходовать бензин, запасы которого не удастся пополнить, пока не заработаешь немного денег, но, в то же время, если бы мы остались в аэропорту, то оказались бы без работы и еды.

— Хорошо, я, пожалуй, полечу. Мне нужно поспешить, пока светло. Минутой позже мы промелькнули между кукурузой и забором, поднялись над ними в воздух и повернули на юг.

В этой части Миссури холмы проплывали мимо меня, словно огромные зеленые морские волны, гребень которых пенился брызгами деревьев, а подножия таили в себе дороги и маленькие деревушки. Не лучшая местность, чтобы по ней ориентироваться. Нет четких разделительных линий дорог с севера и юга, которые сеткой покрывают более северные штаты. Я обнаружил, что нос самолета нацелен чуть южнее чуть более светлого сероватого пятна в небе — это было заходящее солнце.

Грин-Сити. Какое название, какое образное, поэтичное имя! Мне представились высокие вязы, раскачивающиеся на ветру, улицы в виде аккуратно постриженных газонов, тротуары, погруженные в летнюю тень. Я прильнул к ветровому стеклу, выискивая город глазами. Прошло некоторое время, и он показался у нас перед носом. Вот водохранилище, вот высокие вязы, вот водонапорная башня, вся серебристая, а на ней черные буквы ГРИН-СИТИ.