Ричард Бах

Мост через вечность (Часть 1)

и сразу же понял сам. — Ты была когда-то моделью?

— В Нью-Йорке, — ответила она так, будто это был постыдный секрет.

— А что в этом плохого? Модель — это общественный пример особой красоты!

— Это-то и плохо. Трудно соответствовать такому уровню в жизни. Это пугает Мэри Кинозвезду.

— Почему? Чего она боится?

— Мэри стала актрисой, потому что в студии решили, что она хороша собой. И с тех пор она боится, что миру станет известно, что она не так уж красива и никогда не была красивой.

Быть моделью довольно непрестижно. Когда ты называешь её общественным примером красоты, это ухудшает её репутацию.

— Но Лесли, ведь ты действительно прекрасна! — Я покраснел. — Я имею в виду, что ни у кого не может быть сомнений в том, что ты… что ты… очень привлекательна…

— Спасибо, но то, что ты говоришь, не относится к делу. Что бы ты ей ни говорил, Мэри считает, что красота — это образ, который другие создают для неё. И она находится в плену у этого образа.

Даже, когда она идёт за продуктами, она должна выглядеть идеально — вот что это значит. Если что-то будет не так, найдётся кто-то, кто узнает её, и скажет своим друзьям:

«Вам нужно получше присмотреться к ней! Она даже наполовину не так красива, как о ней думают!» И тогда все разочаруются в Мэри. — Она снова улыбалась, на этот раз немножко грустно.

— Каждая актриса в Голливуде, каждая красивая женщина, которую я знаю, притворяется красивой и боится, что мир откроет секрет её привлекательности рано или поздно. Это касается и меня.

Я покачал головой.

— Сумасшедшая. Ты совсем сумасшедшая.

— Мир сходит с ума, когда речь идёт о красоте.

— Я думаю, что ты красива.

— А я думаю, что это ты сошёл с ума.

Мы засмеялись, но она не шутила.

— Верно ли то, — спросил я её, — что у красивых женщин трагически складывается жизнь? — Это был вывод, который я сделал, общаясь со своей Совершенной Женщиной во многих лицах. Возможно, правильнее было бы говорить не о трагичности, а о сложности. Незавидности. Тягостности.

Она немного подумала.

— Если они считают, что их красота — это они сами, — сказала она, тогда они стремятся к бессмысленной жизни. Когда всё зависит от того, как ты выглядишь, — ты полностью теряешь себя, глядя в зеркало, и никогда не находишь вновь.

— Кажется, ты, всё же, нашла себя.

— Всё, что я нашла, я нашла не благодаря красоте.

— Расскажи мне.

Она рассказывала, а я слушал и моё удивление переходило в восхищение.

Лесли, которую она в себе нашла, была найдена не на съёмочной площадке, а в антивоенном движении, комитете обозревателей, который она организовала и возглавляла.

Подлинная Лесли Парриш провозглашала речи, боролась на политических митингах, выступала против американского правительства, которое поддерживало войну во Вьетнаме.

Пока я летал на истребителях Военно-Воздушных сил, она организовывала антивоенные выступления на Западном Побережье.

За смелость выступить против войны она подвергалась судебным преследованиям, её травили слезоточивым газом во время демонстраций, ей угрожали расправой банды правых экстремистов. Но она продолжала деятельность, организуя всё большие выступления, собирая средства у общественности.

Она помогала демократически настроенным конгрессменам-сепараторам и новому мэру Лос-Анжелеса победить в выборах, она была делегатом на президентских собраниях.

Она стала одним из основателей телеканала KVST на телестанции Лос-Анжелеса. Этот канал был льготным для беднейших меньшинств города. Она стала его президентом, когда он оказался в неблагоприятном положении.

У него было много долгов, и кредиторы не желали больше ждать. Некоторые счета она оплатила своими деньгами, полученными за съёмки фильмов с её участием. В итоге, канал выжил и стал процветать.

Люди видели это и по всей стране заговорили о благородном начинании. Вслед за успехом пришла борьба с властью. Её называли богатой расисткой; в неё стреляли. KVST лопнул в тот же день, когда она ушла с него. Он никогда не возродился вновь.

— Даже теперь, — сказала она мне, — я не могу спокойно смотреть на пустой экран телевизора по каналу номер шестьдесят восемь.