Ричард Бах

Мост через вечность (Часть 2)

тебе…

— Расскажи. — Она затолкала подушку себе под голову, избежав полного разгрома со стороны Долли чисто случайно, потому что Ангел Другой Котёнок, ничего не подозревая, вошёл в комнату. В тот же миг у Долли появилась новая цель для выслеживания и налета.

Я начал читать из блокнота то, что только что записал туда, — предложения, перескакивающие одно через другое, как газели через высокие заборы. Через минуту я закончил и взглянул не неё, отрывая глаза от бумаги.

— Много лет назад я пытался написать письмо себе в прошлом под названием «Вещи, которые теперь мне скажет любой, но которых я не знал, когда был тобой». Если бы только мы могли передать ЭТО тем детям, которыми мы были!

— Разве не забавно было бы сидеть на тучке, — сказала она, — и наблюдать, как они находят нашу записную книжку со всем, чему мы научились?

— Это, наверное, было бы грустно, — ответил я.

— Почему грустно?

— Ведь должно было случиться ещё так много событий, прежде чем они могли бы встретиться. И эта встреча была бы не той, что теперь или пять лет назад…

— Давай скажем им! — воскликнула она. — Запиши в своей книжечке: А теперь, Дик, ты должен позвонить Лесли Марии Парриш, которая только что выехала из Лос-Анжелеса по контракту с кинокомпанией «XX Century Fox». Вот ее телефонный номер: си-рествью 6-29-93…

— Ну и что? — сказал я. — Я скажу, чтобы он обратился к ней со словами: Это звонит твоя родная душа, слышишь? Лесли тогда была уже звездой!

Мужчины видели её в фильмах и влюблялись в неё! Как ты думаешь, она пригласила бы на ленч этого мальчишку, который собирался убегать из колледжа, не закончив и первого курса?

— Да, если бы ей хватило сообразительности, она бы убралась поскорее из Голливуда!

Я вздохнул.

— Это не сработает ни в коем случае. Ему нужно сначала поступить в армию и летать на боевых самолётах, жениться и развестись, а потом только уже постепенно разбираться, кем он становится и что он знает.

Ей тоже нужно вступить в брак и покончить с ним, самостоятельно учиться бизнесу, политике и способности постоять за себя.

— Давай тогда напишем ей письмо, — предложила она. — «Дорогая Лесли, тебе позвонит Дик Бах, он — твоя родная душа, поэтому хорошо веди себя с ним, люби его всегда…»

— Всегда, вук? Всегда — это значит, что…

Я взглянул на неё, едва ли начав говорить, и замер от проблеска понимания.

Картины забытых снов, фрагменты жизней, затерявшихся в прошлом и будущем, засияли, как цветные слайды перед моими глазами, щёлк, щёлк, щёлк…

Женщина, которая находится сейчас на кровати рядом со мной, та, к которой я могу прямо сейчас протянуть руку, чьего лица я могу коснуться, — это она погибла вместе со мной в резне в колониальной Пенсильвании.

Это та же самая женщина. Она — то дорогое мне смертное существо, к которой я устремлялся десятки раз, следуя невидимому повелению, и которая была повелителем для меня.

Она — это ива, чьи ветви переплелись с моими; показывая клыки, бесчисленное число раз вступает в кровавую грызню с волками, спасая от них своих детенышей; она — это чайка, которая повела меня за собой в небо; она — светящийся призрак на дороге в Александрию; она — серебряное воплощение Беллатрикской Пятёрки; инженер комического корабля, которого я буду любить в своём отдалённом будущем; богиня цветов из моего удалённого прошлого.

…Щёлк, щёлк, ещё раз щёлк; картины, картины, снова картины.

Почему я так очарован и испытываю такую радость лишь от её поворота мысли, лишь от очертания её лица или груди, лишь от веселого света в её глазах, когда она смеётся?

Потому что эти уникальные очертания и сияние, Ричард, мы несём с собой из жизни в жизнь. Это наши отличительные знаки, скрытые в глубине нашего сознания под всем тем, во что мы верим, и, ничего не зная о них, мы вспоминаем их, когда встречаемся снова!

Она посмотрела с тревогой на моё лицо.

— Что с тобой, Ричард? Что с тобой?

— Всё в порядке, — сказал я, словно поражённый ударом молнии. — Со мной все в порядке, я чувствую себя хорошо…

Я схватился за бумагу и начал быстро писать слова. Ну и утро!

Снова и снова и снова мы тянемся друг к другу, потому что нам есть чему научиться вместе — это могут быть тяжёлые уроки, а могут быть и счастливые.

Как я могу это знать, почему я так непоколебимо убеждён, что смерть не разлучает нас с теми, кого мы любим?